|
Не так и не о том
|
|
|
|
 31.01.2015, 16:19
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Название: Не так и не о том
Автор: Кадиш
Категория/тип: фемслэш
Пейринг/персонажи: Усаги Цукино/Сейя Коу
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU
Размер: макси
Статус: закончен
Описание: АУ по пятому сезону. Будут старлайты-девочки, и вообще, будут девочки. Будет Усаги/Сейя. Будет уважение к канону. Будут отступления от него же. Будет несильный рейтинг (упс, не будет. Все в рамках проставленного в шапке рейтинга). Не будет Чиби-Чиби. Наверное, больше сказать про этот мастерпис нечего.
Предупреждения: кровь/телесные повреждения
|
|
|
| |
|
|
|
|
31.01.2015, 16:30
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
15. Об антиквариате и спонтанных решениях.
Усаги шаталась по городу и чувствовала себя совершенно разбитой.
Несмотря на уговоры Луны, она отказалась ложиться спать вчерашним вечером. Она села сочинять письмо Мамору, твердо решив все-таки рассказать ему, что происходит, потом передумала, потом снова кинулась писать, потом все порвала, потом расплакалась, потом уснула, потом вскочила с криком, потому что белая рука Мыши торчала из черной ямы, потом снова расплакалась. Потом посмотрела на часы, нагрела градусник на лампе, растерла лицо шерстяным свитером и сказала маме, что заболела и в школу не пойдет.
В половине второго позвонила Макото. Оказывается, вчера они оборвали телефон, пытаясь выяснить, что случилось с Усаги, а потом гурьбой ввалились к ней домой и безрезультатно прождали там два с половиной часа, но болван Шинго, разумеется, забыл об этом хоть кого-то известить. Что еще можно от братьев ожидать. Усаги быстро соврала, что плохо себя чувствует, и на нее посыпались советы, что принять, да как одеться, и ты же лежишь, а не сидишь перед телевизором? Усаги было стыдно, но она не хотела говорить обо всем произошедшем, да еще и по телефону, когда за встревоженными голосами девочек орет и хохочет школьный коридор.
Все это нелогично закончилось тем, что Усаги выпихнула себя из кровати и отправилась бесцельно шляться по улицам. По крайней мере, она была хоть чем-то занята, не возвращалась снова и снова ко вчерашней битве и ее полуобморочным последствиям. Пока что этого было вполне достаточно.
Ноги вывели ее к тому магазинчику, где она вчера купила «урну» для Мыши. Это был крошечный закуток с собранием заплесневелых антикварных ценностей. Большую его часть составляли старые книги, посуда и одежда середины века — то, чего в каждом доме и без того было навалом. Хозяйка сидела перед укрытым самодельной занавеской входом, читала гороскоп и курила вонючую трубку.
— О, здравствуй, — обрадовалась она. — Я знала, что ты вернешься. Ко мне все возвращаются.
— Да я просто так, — начала оправдываться Усаги, но хозяйка властным жестом остановила ее:
— Дорогая. Не стоит даже пытаться подавить свою любовь к старине. Только юнцы и безумцы гонятся за новинками, забывая, что ценность вещи представляет ее — что?
— Стоимость?
— И-сто-ри-я! Каждая вещь — это целый мир. Вот взять хоть колечко у тебя на пальце. Ручаюсь, оно может много о чем рассказать!
Усаги быстро спрятала руку за спину. «Колечку» было полтора месяца, и рассказывать оно никому ничего не собиралось. Особенно всяким посторонним бабкам.
— Да ты не обижайся, — хозяйка вытряхнула трубку на асфальт. — Зайди лучше да посмотри, может, еще что-нибудь себе приглядишь.
В этом магазине Усаги уже точно купила все, что хотела. Но времени у нее была тьма, его нужно было чем-то заткнуть, и она послушно втиснулась в знакомый полумрак магазинчика.
— Вот этот сервиз, — гордо объясняла хозяйка, — подарила одному моему поставщику сама императрица! То есть, не то чтобы подарила, это был благотворительный аукцион, но она лично подписала коробку! Не будь мой поставщик в таком стесненном положении, ни за что бы не решился на продажу. А вот эти бусы я перекупила у своей коллеги. Из носила великая Хибари Мисора, и они порвались во время одного из концертов, а моя коллега, тогда еще юная, но целеустремленная девушка, собрала их все по бусинке. Ох, на какие хитрости я только не шла, чтобы их заполучить! А вот эта курильница, ты погляди! Настоящее сокровище. Мне она досталась буквально по случаю, купила у какого-то бездомного, спасибо хоть, что он ее не раскокал. Сколько ни ломаю голову, не могу понять, какого она века и откуда. Снесла бы на экспертизу, да дорого. Что скажешь, хороша?
— Хороша, — равнодушно согласилась Усаги. Болтовня хозяйки ее утомляла, к тому же в магазинчике сильно пахло индийскими палочками. Усаги хотелось на улицу.
— А я о чем! Прекрасная вещь, и за такую цену! Я и благовония тебе могу присоветовать. Ты только подумай, какая чудесная энергетика будет в доме! Она тебе и мудрость, и удачу принесет, а тебе это все ой как понадобится, я же вижу, что ты старшеклассница!
В результате Усаги вышла из магазинчика с гудящей головой, пустыми карманами и курильницей в руках, недоумевающе спрашивая себя, на кой бес ей сдалась эта тяжелая пахучая штуковина. Прогулки по городу пришлось прекратить, потому что штуковина весила примерно как Луна, но положить ее на плечо или заставить идти самостоятельно не было никакой возможности. И к тому же, скоро должна была вернуться мама, а она бы точно не заплясала, узнав о нагретом градуснике и прогулах.
Дома Усаги снова позвонили девочки, и Минако заговорщицким тоном сообщила, что Сейя весь день вопрошал, куда подевалась Оданго, выклянчил у них адрес и пообещал зайти навестить больную. Усаги застонала и проникновенно наврала, что она страшно, ужасно заразна и ее лучше не посещать никому, а то все сами слягут, а она будет виновата. Она верила в хорошие намерения Сейи, но сейчас ей не хотелось видеть никого, даже девочек, а уж особенно Сейю, с которым бы пришлось говорить про вчерашнее. Усаги хотелось просто валяться под одеялом, чувствовать, как пахнет задвинутая под кровать курильница, обдумывать следующее письмо Мамору и есть мармеладных мишек. И не засыпать, ни в коем случае не засыпать.
Легко сказать — трудно сделать. Вечером Усаги еще развлекал Шинго, который был хоть и болван, но болван сочувствующий и таскал больной сестричке сладости и конструктор, но в половину первого пришла сонная мама, наорала на юного альтруиста и отправила в постель. Усаги осталась наедине с мирно сопящей Луной, тикающими часами и собственными страхами.
Она повертела кольцо на пальце, вспомнила разговор с девочками, достала из портфеля потрепанный брелок Сейи, взяла телефон и на цыпочках пробралась в ванную.
— Здорово, что позвонила, — неожиданно обрадовался Сейя.
— Я тебя не разбудила?
— Да неважно. Как ты себя чувствуешь?
— Я не болею на самом деле.
— Так и знал.
Усаги подняла к глазам брелок:
— Какая проницательность. Ты сам-то как, нормально?
— Если ты про монстра, то я убежал.
— Ну… я рада.
Они замолчали.
— Знаешь, я твой брелок нашла, — сказала Усаги. — Ну помнишь, который с медвежонком.
— Где нашла? — изменившимся голосом спросил Сейя.
— На полу, там, где ты его потерял.
— Ясно.
Опять повисло молчание.
— Слушай, — медленно сказал Сейя, — а можно все-таки к тебе завтра зайти? Я принесу домашку и заодно медведя заберу.
— Ох, — вздохнула Усаги. — Хотя вообще… Знаешь, приходи. Мои все равно идут в театр. Я тоже должна была, но могу еще денек «поболеть».
— Спасибо, — сказал Сейя с такой благодарностью, словно Усаги его золотом осыпала, а не заскочить после школы разрешила. — Хочешь, сладкой гадости притащу?
— Тащи мармеладных мишек.
— Договорились. До завтра тогда.
— До завтра.
Усаги повесила трубку и удивилась. Она добровольно согласилась провести вечер с Сейей, и даже не ощущала по этому поводу особого отчаяния. Да уж, атаки монстров сближают. Но все-таки лучше позвать еще и девочек, иначе есть риск увязнуть в разговорах про нападение, а этого Усаги точно не хотелось. Хотя бы до той поры, пока земля с могилы Мыши не вымоется из-под ногтей.
|
|
|
| |
|
|
|
|
31.01.2015, 16:30
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
16. Кулинарные потуги Усаги и Сейи приводят к неожиданным последствиям.
Дома у Цукино царил высокохудожественный бардак. На вешалке теснилось столько курток, что Сейе пришлось бросить портфель у стены. Традиции убирать зимнюю одежду в кладовые здесь, очевидно, не существовало. Но Сейе это нравилось — после голых стен их собственной квартиры она чувствовала себя почти уютно.
— Проходи, — пригласила ее Цукино, забирая пачку со сладкими медведями. — Ты не против, если мы посидим на кухне? Вечером придут девочки, и я готовлю пирог.
— Не против. Я могу помочь, — сказала Сейя, запрятывая поглубже воспоминания об испорченном отваре. Ножом-то воспользоваться она в любом случае сможет, или там высыпать что-нибудь куда-нибудь.
— Отлично! — обрадовалась Цукино. Она усадила Сейю за столик и вручила ей миску и передник. — Я тогда тебе дам крем взбивать, а то мне надо коржи делать, а я уже минут десять с миксером вожусь, даже рука устала.
Работа действительно была нехитрой — сидеть и держать жужжащую машинку, пока уровень крема не поднимется «вот до этой отметки». Сейя поставила руку с миксером на локоть, другой обхватила миску и принялась осторожно расспрашивать Цукино про брелок.
— Ну где-где… Я прибегаю в зал с охранником, там никого нет, только стены покоцаны. Я испугалась, стала бегать между колонн, искать, ну и наткнулась на медведя. Я хотела позвонить тебе домой, но телефон не помнила наизусть, а потом было слишком поздно, ну и вообще.
Сейя слушала и тихо поражалась тому, как гладко и без запинки врет Цукино. Сейя точно знала, что часов до шести вечера брелок был у Сейлор Мун. После этого, конечно, она могла вернуться в клуб и положить брелок там, где взяла, но сколько же тогда часов Цукино бегала за охранником? К тому же Сейлор Мун довольно бережно отнеслась к брелку, вряд ли она его просто так выкинула. Может, она знала, что Цукино общается с Сейей, и поэтому отдала ей брелок — передай, мол, приятелю? Да, это бы хоть что-то объясняло. Хотя бы ложь Цукино — Сейлор Мун наверняка попросила ее сохранить все в тайне.
— Эй! Я спрашиваю, как там у вас дела с репетициями? — Цукино явно не в первый раз оглядывалась на Сейю с вопросом.
— Прости, из-за миксера не слышно, — поправилась та. — Не знаю. То есть, знаю. Никак. Мы не репетировали с концерта.
— Почему? — Цукино отложила нож, которым разбивала яйца.
— Да… Нипочему, — вяло отозвалась Сейя. — Потому что мои сокомандники больше не желают со мной работать.
— Как это?
— Просто я… напортачил кое-где. Пару раз. Очень сильно. Сначала было еще ничего, а теперь вообще хоть домой не иди.
— Мне очень жаль, — Цукино обернулась и посмотрела на Сейю с искренним огорчением. — Ты из-за этого школу гулял?
— Ну… да.
— А ты им сказал, что на тебя монстр напал?
— Ну… да.
— Не помогло?
Сейя усмехнулась:
— Только хуже стало.
Цукино опустила голову. Сейя понимала, что происходит, и ей было немного неловко. Не стоило вываливать на девочку свои проблемы. Теперь она мучилась, что не может помочь, а ведь Сейя даже не могла толком объяснить ей, в чем беда. «Ты знаешь, я инопланетянка, нас тут трое выживших из всей расы и мы никак не можем преуспеть в нашей сакральной миссии, потому что мы слабаки и неудачники, а я еще и сентиментальная дура». Да уж.
— Ладно, выкинь из головы, — преувеличенно весело сказала Сейя. И сопроводила свои слова широким жестом, совершенно забыв, что у нее в руках миксер.
Крем мгновенно оказался везде: на стенах, на полу, на потолке — и на Сейе. Она вскочила со стула, чувствуя, как по лицу, по шее, по рубашке течет белая густая жидкость, а под ней на коже начинается знакомое жжение.
— Ну ты дал! — Цукино бросила пакет с разрыхлителем и кинулась за тряпкой. — Мама меня пристукнет! Эй, ты чего? Я не взаправду, это просто выражение такое.
— Я не про то, — напряженно объяснила Сейя. — У меня, похоже, аллергия.
— Только не это! — Цукино бросилась к ней и в ужасе уставилась на вспухающие красные пятна. — Что же ты не сказал? Стой смирно, ничего не трогай, я сейчас! — она метнулась к раковине, схватила полотенце, вернулась к Сейе и попыталась убрать с нее последствия катастрофы. Сейя охнула — раздраженная кожа не обрадовалась прикосновению шершавой ткани. Цукино отшвырнула полотенце и за шиворот потащила Сейю к раковине. Та послушно склонилась, чувствуя, как вода, смешиваясь с кремом, стекает за шиворот.
— Ай, — сказала Сейя.
— Что, что?
— Все нормально. Просто оно под одежду течет. И жжется.
Цукино тихо взвыла и, прежде чем Сейя успела хоть что-нибудь сообразить, дернула ворот ее рубашки.
Сейя отлетела к противоположной стене, в панике прижимая рубашку к себе и глядя на Цукино, которая только тихо открыла рот и опустила руки. Поняла она что-нибудь или нет, Сейя не знала, но сейчас ее больше занимало собственное саднящее тело.
— Давай я сам, — выдохнула она. — Где у вас ванная?
— В коридоре по правую руку, — ответила Цукино.
— Только не ходи за мной, я мигом, — и Сейя пулей вылетела из кухни.
В ванной она проверила задвижку, быстро содрала с себя жгущую одежду и нырнула под душ. Холодная вода принесла небольшое облегчение, и Сейя, досадливо морщась, решилась взглянуть на себя в зеркало.
Зрелище она представляла прежалкое. С красной опухшей рожей и красными лишайными побегами, расходящимися от шеи. И она прекрасно знала, что эта красота будет жечь и щипать еще несколько дней, а потом высохнет и начнет шелушиться и чесаться. При мыслях о реакции Таики и Ятен чесаться хотелось уже сейчас.
Убедившись, что ядовитый крем покинул ее нежно розовеющее тело, Сейя осторожно, не касаясь испачканных областей, выполоскала перетяжку и кое-как замотала грудь. Ощущения были ниже плинтуса. Белье тоже пришлось вернуть на себя — оно было определенно чересчур женским, чтобы оставлять его на виду. Рубашку, брюки и носки Сейя развесила на краю ванной, а сама закуталась в чей-то огромный халат, скрывающий все, что нужно, но в отместку махровый и болезненно шершавый. Только после этого она решилась выползти из ванной на свет божий.
Лучше бы не выползала. Пока она устраняла последствия собственной безалаберности, к Цукино заявились вышеупомянутые девочки. В полном составе. И насчитывали они восемь человек, включая Мичиру Кайо, ее подругу Харуку Тено и еще двух каких-то незнакомых.
— Давай я тебе дам папину одежду, — страдальческим шепотом предложила Цукино. — Извини, я не знала, что придут вообще все.
— Мне нормально, — поспешно сказала Сейя. При мысли об еще одной мучительной смене облачения ей слегка плохело. — Я вообще хоть сейчас могу уйти, просто одежда мокрая.
— Я повешу в сушилку, — пообещала Цукино. — И не надо никуда уходить! Я поставила тебе чай, если хочешь.
Сейя хотела как раз наоборот — как можно скорее смыться, но сбежать в чужом халате ей не позволяла совесть и здравый смысл. Поэтому она села в углу дивана, светя красной мордой и стараясь изобразить, что чувствует себя совершенно в своей тарелке.
— Я могу осмотреть ожоги, — предложила Ами Мицуно. Одноклассницы Усаги, похоже, искренне сочувствовали пострадавшему. — У меня мама врач, и сама я хожу на курсы.
— А я могу с примочками пособить, — подключилась Макото Кино.
— И я, — оживленно откликнулась приходившая к ним на студию девочка — у Сейи опять вылетело из головы, как ее зовут. Но прежде чем Сейя успела испуганно отказаться, прозвучал мягкий голос Мичиру Кайо:
— Не стоит. Вы же видите, мальчик стесняется.
Сейя вскинула голову. По позвоночнику пробежало знакомое нехорошее чувство. Мичиру Кайо пугающе мило улыбалась. Она явно ни на грамм не сопереживала терпящему бедствие поп-идолу.
— Кроме того, — подала голос одна из новоприбывших, Сецуна Мейо, — если господин Сейя аллергик, ему следует быть осторожным с лекарствами.
«Господин Сейя» съежилась. Сецуна Мейо была гораздо ближе к истине, чем могла полагать.
— Должно быть, тяжело будет выступать в таком состоянии? — без тени сочувствия предположила Харука Тено. Мичиру Кайо посмотрела на нее с укоризной, но у Сейи все равно осталось стойкое чувство, что они издеваются.
Мучение прервалось самым неожиданным образом. В разгар светского унижения Сейи щелкнула ручка на окне, ставни с лязгом хлопнули о стены, и на подоконнике появились те, в ком Сейя без труда распознала новых слуг Галаксии. Если не костюмы, то их браслеты говорили сами за себя.
— Добрый день! — поздоровалась та, что стояла слева. — Очень рада вас видеть! Я — Сейлор Алюминиевая Сирена, и я счастлива оказаться в такой прекрасной компании! Вот моя визитка.
— Какая визитка? — зашипела вторая. — Сирена, мы это обсуждали!
— Но Ворона, я же не могу войти в дом, не представившись?
— Как раз именно это ты и можешь! Давай к делу! Кто из вас Сейя Коу?
— Как, опять? — на пороге комнаты появилась Цукино с охапкой одежды в руках. — На него уже нападали!
— Вот-вот, — невинным голосом подтвердила Сирена. — В записях нашей предшественницы отмечено, что он — обладатель настоящего звездного семени, но результатов проверки нигде нет! Так что мы пришли уточнить.
— Сейя, давай сюда! — крикнула Цукино. Повторять ей не пришлось. Сейе нужно было превратиться, и как можно скорее. Она выскочила из комнаты и помчалась вслед за хозяйкой дома.
— Вот тут сиди, — сказала Цукино, открывая перед ней маленькую комнатку. — Здесь у нас кладовка. Она замаскирована снаружи под стену, они в жизни тебя здесь не найдут. Но если что — в задней стенке есть дверь в гараж. Но на улицу лучше не суйся, там-то точно прятаться некуда. Сиди тихо, а мы с девочками… эээ… их отвлечем!
На этом отважная Цукино втолкнула Сейю в комнату и захлопнула дверь. Сейя вскинула было руку к голове — превратиться, — и поняла, что необходимый для перевоплощения микрофон остался в кармане пиджака. Она помянула все глубины мрака и кинулась к двери — бежать искать ту самую сушилку. Дверь оказалась заперта.
Сейя выругалась еще раз и полезла откупоривать заднюю, уронила шкафчик с какими-то банками, с пыхтением попыталась отодвинуть стеллаж от двери, обрушила кипы бумаг, наконец освободила проход… и обнаружила, что и эта дверь намертво запаяна.
На этот раз Сейя не стала ругаться. Она задумчиво уселась на опрокинутый шкафчик и подперла рукой голову, слушая доносящийся из-за стены грохот и дикие крики. Положение было интересное: Сейя оказалась совершенно одна в крошечной комнатушке без малейшего намека на выход, без возможности превратиться и позвать на помощь Таики и Ятен. Замечательно. Браво, Воительница. Таики была совершенно права, назвав ее «некомпетентной». Осталось только подождать, когда Сирена и Ворона найдут свою непутевую жертву и без труда заберут у нее звездное семя.
Через пятнадцать минут вынужденного бездействия шум снаружи утих. Раздались торопливые шаги, замок щелкнул, и в кладовую просунулась взлохмаченная голова Цукино.
— Ого! А ты тут, я смотрю, времени не терял! — сказала она, с интересом осматривая погром. — Но ты не бойся, все уже. Они ушли.
— Как ушли? — оторопела Сейя.
— Ну… — Цукино замялась. — Они… эээ… проиграли количеством силам добра, вот. В общем, я сама толком ничего не видела, но ты можешь вылезать. Все уже расходятся.
Как ни странно, все и вправду расходились, ни словом не показывая, что стали свидетелями ужасной битвы. Мичиру Кайо со своей компанией уже исчезли, а остальные залезали в туфли, смущенно объясняя, что уже слишком поздно, и они бы и рады помочь, но ужасно боятся Усагиной мамы, да и вообще, вот Сейя остается, он же поможет? К удивлению Сейи, Цукино не возражала против общего бегства. Наоборот, она как будто хотела как можно скорее остаться наедине с травмированной Сейей и ужасающим бардаком. Это было странно, но Сейя не могла не порадоваться тому, что больше не придется вжиматься в угол дивана и нервно вздрагивать при каждом обращении к ней, пытаясь при этом сохранить вид самоуверенный и независимый. Поэтому, когда за последней из девочек закрылась дверь, она благодарно повернулась к Цукино:
— Я помогу. Давай, что нужно делать?
— По-моему, твои дела на сегодня завершены, — проворчала Цукино. Впрочем, совсем от помощи отказываться не стала, и они принялись в четыре руки возвращать на место порушенные полки, сдвинутые кресла и раскиданную посуду. О битве они, разумеется, не говорили.
Пока Сейя убирала, ее не оставляло ощущение, что Цукино внимательно на нее смотрит. Смотрит и отводит глаза, когда Сейя пытается ее поймать. Сейя припомнила все, что сегодня успело произойти, сложила в уме составляющие, обреченно вздохнула, дождалась, пока Цукино снова поднимет на нее взгляд, и сказала:
— Да говори уже.
— Ты девушка? — совершенно спокойно спросила Цукино.
Сейя кивнула.
— Ясно, — Цукино отвернулась и продолжила оттирать загаженный пол. Сейя тоже вернулась к раскладыванию вилок по ящикам. Воцарилась довольно странная тишина, только кошка Цукино переводила взгляд со своей хозяйки на гостя. Точнее, гостью.
— Остальные тоже? — Цукино выжала тряпку в ведро.
— Угу.
— Значит, — сказала Цукино, — вы очень много врете.
Сейя пожала плечами. Ей хотелось немного провалиться сквозь землю, и вместе с тем она чувствовала странное облегчение. Мысль о том, что она может быть чуть-чуть честнее с Цукино, как-то согревала. Даже если сама Цукино не захочет этого «быть» в принципе.
— Давай я тебе свою ночнушку дам, — предложила Цукино.
— Что?
— Она шелковая, — объяснила девочка. — И почти без швов. Что ты мучаешься в этом халате.
Сейя оторопело уставилась на улыбающуюся Цукино и поняла, что, кажется, «быть» пока что продолжается. И что ей самой, пожалуй, наплевать на ожоги и в целом на неприятности.
Она скинула проклятый халат, размотала перевязку и нырнула в подставленную Цукино одежду. Стало мягко и прохладно. Сейя поежилась от неожиданной свежести и смущенно подняла глаза:
— Так лучше. Спасибо… Усаги.
Девочка кивнула. Как ни странно было допускать подобное после всех сегодняшних событий, но она казалась… довольной.
— Да, — сказала она и снова взяла в руки тряпку. — Так лучше.
|
|
|
| |
|
|
|
|
31.01.2015, 16:31
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
17. Ворона и Сирена срывают школьную экскурсию.
Сорок неразумных подростков в одном вагоне — тяжелое испытание для окружающих. Поодиночке или даже небольшими группами они вели себя достаточно пристойно, но сейчас воспитанные девочки и мальчики галдели, хрюкали, шумно обсуждали рекламные плакаты на стенах, и их шутки отнюдь не отличались тонкостью и пристойностью. Учителя даже не пытались их урезонить, только тяжело вздыхали: старшеклассников в рамках культурного фестиваля везли просвещаться в музей современного искусства. Усаги, впрочем, ничего не предвкушала и в общем веселье не участвовала. Она тяжело и напряженно думала.
Она не сказала девочкам о тайне «Трех Огней». А вот сами «Три Огня», похоже, были в курсе произошедшего. Таики и Ятен смотрели на Усаги с подозрением и опаской, и Усаги даже могла их понять, но ей все равно было обидно. Они и раньше были необщительными, а теперь и вовсе отстранились. Даже девочки, которые всегда оправдывали их холодное поведение, шепотом обсуждали, что у «Трех Огней» происходит что-то неладное.
Но то, как Таики и Ятен посматривали на Усаги, не шло ни в какое сравнение с их отношением к Сейе. С пятничного вечера они не просто ни разу не заговорили с ней, но даже взглядом не удостоили. То, что Сейя мучилась ожогами и во второй раз подверглась нападению, их совершенно не тронуло. И сама Сейя не возражала. «Я виновата и несу свое наказание», — объяснила она совершенно будничным тоном, когда Усаги подошла высказать соболезнования.
Усаги просто не понимала. Не понимала настолько, что у нее все болело внутри. Так нельзя! Нельзя так поступать с друзьями, это было настолько неправильно, настолько ненормально, что ей хотелось накричать на «Трех Огней» и отшлепать их, как Чибиусу или Шинго. Она ведь была у них в студии и знает, что они живут одни в чужом городе, без родителей и без поддержки. Им нужно держаться вместе, а они вместо этого ведут себя, как последние болваны. Усаги поражалась, как у них только руки — или что там — на такое поднимаются. Тем более она не думала, что Сейе все равно, как бы та ее не уверяла.
Сейчас Сейя болталась на поручне в торце вагона и читала, шевеля губами, кандзи на рекламном плакате. Одноклассники держались от нее на почтительном расстоянии — боялись облезающей кожи. Усаги вздохнула и отправилась на свою, как ее назвала Луна, благотворительную миссию.
— Когда у вас следующий концерт? — спросила она, перекрикивая шум метро.
— Через полторы недели.
— Ого! А ты успеешь поправиться?
— Не знаю. Мне все равно.
— И это ты называешь «боевой дух»?
Сейя криво улыбнулась — у нее болели щеки:
— Да нет у меня уже никакого боевого духа. Отыграть бы — и черт с ним. Если повезет, ни до какого концерта дело не дойдет.
— Почему?
— Неважно.
Усаги огорченно отступила. Нет, все-таки это было очень плохо. Совершенно никуда не годилось.
Вагон затормозил и остановился, видимо, пережидая, пока освободится путь. В первую минуту школьники недоуменно притихли, но тут же закричали еще громче:
— Поломка!
— Круто!
— Нас затопит водой!
— Не, потолок обрушится!
— Мы все умрем!
— Да не смешно, дура!
Сейя все еще читала кандзи. После слов о всеобщей смерти она посмотрела в сторону крикунов, прищурилась и изменилась в лице:
— Усаги, отсюда можно как-нибудь вывести пассажиров?
— Н-наверное… А зачем?
— Это они.
Усаги обернулась и вздрогнула. Нет, случилась совсем не поломка. В другом конце вагона, особо не скрываясь, стояли Ворона и Сирена, и у Сирены в руках был рупор.
— Пожалуйста, не беспокойтесь! — жизнерадостно сообщила она. — Это обычное нападение. Повторяю: это обычное нападение. Сейчас вас усыпят. Пожалуйста, примите удобные позы!
— Прекрати! — Ворона отняла у Сирены рупор. — Ну что ты как маленькая! Давай, пускаем газ!
Они прижали к лицам перчатки, и из вентиляционных щелей в вагон хлынул шипящий сиреневый дым. Пассажиры в ужасе отшатнулись, кинулись к дверям, принялись дергать стоп-краны и ручки молотков, но газ уже расползся по вагону. Усаги почувствовала, как тяжелеет и пухнет голова. Впереди медленно оседали на землю девочки.
— Выше! — Усаги дернули за шиворот к потолку. — Это тяжелая отрава, она опускается на землю!
Усаги влезла на сиденье вместе с Сейей, и увидела, что Таики и Ятен уже последовали их примеру, а Макото тащит за собой Ами и Минако. Слава богу! По крайней мере, девочки будут в сознании и смогут постоять за себя и дать бой.
И тут до Усаги дошло. Бой! Они не смогут перевоплотиться, не раскрыв себя! Мысли лихорадочно заметались. Можно попробовать столкнуть «Трех Огней» на пол, тогда они заснут и ничего не увидят. Но так, во-первых, нельзя, а во-вторых, Усаги не была уверена, что справится со всеми тремя, а Макото сейчас была занята ослабевшими Ами и Минако. Вот уж и вправду попались где не ждали — Сейлор Воины торчат на скамейках, как воробьи на жердочке, и не могут перевоплотиться, тогда как их враги не спеша идут по вагону, переступая через лежащих на полу людей.
— Ух ты, — удивленно сказала Сирена. — Смотри-ка, Ворона, это те же самые дети! А что, в Токио других вообще нет?
— Нет так нет, нам-то что, — огрызнулась Ворона. — Кыш отсюда, мелкота. Как мы уже намекали, нам нужен только Сейя Коу.
— Вы никак не успокоитесь? — Ами и Минако наконец пришли в себя, и Макото приняла боевую позу. — Отстаньте от него!
— Все нормально, — Сейя спрыгнула со скамейки. — Главное, не лезьте, тогда они вас не тронут.
— Что только Мышь в тебе нашла, — покачала головой Сирена. — Слабенький ты, хиленький, видимо, кушаешь мало. Но звездное семя твое мы все-таки проверим, — она подняла руки с золотыми браслетами.
— Стойте! — Ами спрыгнула со скамейки. — Не атакуйте! Вы хоть понимаете, где мы находимся? Если ваша атака обрушит своды тоннеля, нас всех здесь раздавит!
— Понимаем лучше, чем ты, — презрительно ответила Ворона. — Ничего мы не обрушим, зато хоть Сейлор Мун сюда не притащится. Давай, Сирена, бери уже его семя и пошли, госпожа и так на тебя сердится за проволочки.
Сирена довольно кивнула и сжала кулаки. Но сделать ничего не успела. Шесть голосов одновременно призвали на помощь свою силу, и вагон залился слепящим светом. Усаги с изумлением поняла, что перевоплощается не только она и ее девочки. И что, не будь они сейчас в середине боя, она бы хотела повнимательнее рассмотреть превращение Сейлор Старлайтов.
— Так это вы! — крикнула Целительница, она же Ятен, выныривая из окружавшего ее сияния. —Вот почему вы всегда мешаете нам!
— Ничего себе «мешаем», — пробормотала Сейлор Венера, глядя на своих кумиров совершенно квадратными глазами. — Ладно… я удивлена.
Ворона и Сирена таращились на возникших перед ними Сейлор Воинов не менее обалдело. Серена загибала пальцы.
— Тебе три и мне три, — сказала она задумчивым голосом. — Как думаешь, справимся?
— Как нечего делать! — неуверенно ответила Ворона. — Я не сомневаюсь в тебе, моя соперница! А в себе тем более.
«А почему три?» — подумала Усаги. — «Три с половиной, нас же семеро». И поняла, что Сейя, которая по всему должна была оказаться Звездной Воительницей, не перевоплотилась. Она по-прежнему стояла, опустив руки, в торце вагона и ждала. Ждала, когда ее атакуют.
И атаки вспыхнули — одновременно. Диски Сирены и Вороны врезались в мягкую волну Меркурия, жаркий удар Венеры и холодный, мертвенный — Юпитера. Остальные, кажется, не пошли в бой, но пяти выстрелов вполне хватило. На месте столкновения вспыхнул сияющий белый шар, Усаги ударило в лицо сухим жаром, отшвырнуло на Сейю и вынесло из вагона вместе со стеклом.
Она не потеряла сознание. Она потеряла слух, зрение и способность двигаться. Зато почувствовала, как ее подняли и потащили не очень понятно куда, потом положили на что-то мягкое, потом подергали за ухо, потом подули в лицо.
Усаги медленно села. Зрение все еще не возвращалось, но она различала глухие, ватные звуки.
— …все в порядке, — говорила Сейя. — Ты развоплотилась. Тебя несильно ранило в плечо. Ворона и Сирена вроде как слиняли. Остальные… не знаю, где. Нам нужно выбраться из тоннеля и позвать на помощь. Ты меня слышишь хоть немного?
Усаги пробормотала что-то вроде «да». Она поднялась, обхватив Сейю за шею, и повисла на ней, едва чувствуя ноги. Нужно было покричать девочек, но голос почему-то не слушался тоже. Сейя сделала шаг вперед, и Усаги торопливо двинулась за ней, не желая быть обузой.
Они шли ужасно медленно, едва переступая. Несколько раз Сейя спотыкалась, и они падали на четвереньки. Отдыхали и снова шли. Это было такое тупое, муравьиное движение, что скоро Усаги потеряла счет времени, хотя тоннель не должен был оказаться длинным. А еще непонятно через какое время зрачки залил свет, и Усаги поняла, что все это время она видела, просто вокруг было совершенно темно.
Их вывели какими-то коридорами в какую-то комнату, где было много народа. Их усадили прямо на пол у стены, рядом с другими людьми. Усаги услышала, как полицейские озабоченно говорят, что уже двое тяжело раненных, но смертей пока нет. Она с трудом развернулась к Сейе. Та тяжело дышала и все время лезла рукой за голову — вытирала кровь.
— Ты не знаешь, что с девочками? — спросила Усаги. Слова получились неровными, но хотя бы связными.
— Пока нет, — Сейя не смотрела на нее. — Подожди, не думай ни о чем. Еще не всех эвакуировали. Они же не просто люди, они… Ну… Они должны быть защищены.
— Просто люди тоже должны быть защищены, — сказала Усаги. Не думать. Она не могла не думать! — Почему ты не… почему не поступила так, как Таики и Ятен?
— «Поступил». Я не могу объяснить здесь.
— А потом?
— Да. Тебе — да.
Дверь комнаты открылась, и в нее вошел спасатель, ведя за собой группу пострадавших. Усаги увидела Макото с огромным фингалом под глазом и потрепанную, но целую Минако. Ятен несли на руках.
— Что там? — спросила Сейя.
— Ты не видишь?
— Нет, только пятна пока. Ну?
— Вернулись Макото, Минако и Ятен. Ятен… не ходит.
Сейя прикрыла глаза:
— Понятно. Остальных еще нет?
Усаги покачала головой, потом вспомнила, что Сейя не видит, и добавила:
— Нет.
К ним подошел медик. Он осмотрел Усаги, сказал, что есть сильный шок и несколько больших ушибов, но в целом все в порядке и царапина на плече неглубокая. Так что Усаги осталась ждать машину из госпиталя, а Сейю увели на перевязку, хотя та очень просила оставить ее в покое. Там, где она прислонялась к стене, на штукатурке осталось темно-красное размазанное пятно. Усаги вспомнила, как при взрыве упала на мягкое и поняла, почему обошлась без серьезных травм.
Следующей партией пришла Ами с примотанной к телу рукой, последней, прихрамывая, вернулась Таики. Впервые в жизни Усаги порадовалась, что Рей учится не в одной с ними школе. Вокруг говорили про теракт, жаловались на боль и просили воды, и Усаги было очень погано.
Их отпустили только к вечеру. У здания полиции ждали совершенно белые родители Усаги и нервно бегающая туда-сюда Рей. Мама разразилась слезами, папа тоже, Рей разразилась путаной речью, потом тоже разрыдалась. Закончилось все тем, что из госпиталя приехала мама Ами, и все они на двух машинах поехали домой к семье Усаги — пить до двух ночи чаи, обнимать пострадавших, донимать их расспросами о произошедшем, благодарить богов, предков и службу спасения, плакать, плакать и снова плакать. Усаги так и не выяснила, что стало с «Тремя Огнями», и даже дома пойти и позвонить им не было никакой возможности. Потом взрослые решили, что Макото и Минако сегодня ночуют у Усаги, да и Рей может остаться. Одним им, впрочем, побыть не дали, потому что мама и папа все время бегали проверить, как они себя чувствуют и не нужно ли им чего, а потом и вовсе приполз зареванный Шинго, вручил каждой из девочек по крошечному пластмассовому трансформеру и заснул между Макото и Усаги. Сама же Усаги вертелась с боку на бок и только к пяти утра смогла забыться тяжелым, отвратительным сном, в котором безрезультатно пыталась оттереть кровавое пятно на зеленой стене.
|
|
|
| |
|
|
|
|
31.01.2015, 16:31
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
18. Старлайты вносят в свой план очередные коррективы.
— Значит, так. Больше ты с ней не видишься.
— Это еще почему? — дрожащая от холода Сейя съежилась на табуретке посреди кухни, пока Ятен обрабатывала ее ожоги. Таики сидела напротив, сцепив пальцы, и анализировала ситуацию.
— Потому что, — раздраженно объяснила она, — Усаги Цукино, если ты не заметила, Сейлор Мун.
— И что?
— О свет звезд. И то, что она и ее подруги нам очень сильно мешают. Если она опять будет рядом, когда тебя атакуют, мы снова провалимся.
— Как ты планируешь быть не рядом, если мы полдня проводим в одном классе?
— Это не проблема, — Таики отмахнулась. — Я уже договорилась о переводе в другую школу.
Сейя была бы рада изобразить равнодушие, но ничего не могла с собой поделать — лицо ее невольно вытянулось.
— Ой, посмотрите на нее, — презрительно протянула Ятен. — Сейчас зарыдает. Выпрями спину и голову подними, мне неудобно.
— Пусть рыдает, — разрешила Таики. — Пусть хоть о стену головой бьется. Главное, чтобы земные защитницы больше не ошивались около нас, а мы около них.
— Ясно, — Сейя усилием воли придала голосу спокойный тон. — Но попрощаться-то хоть можно?
— Ты слабоумная? — поинтересовалась Ятен. — А, ну да, что это я. Думаешь, Ворона и Сирена деликатно подождут, пока вы там будете сюсюкать друг с другом? Серьезно? Или твоя ненаглядная Цукино отойдет в сторонку по нашей просьбе и не будет лезть?
— Мы не сюсюкаем, и она не ненаглядная.
— Ага, рассказывай, — Ятен безжалостно растерла мазь по груди Сейи, явно не стараясь действовать помягче. Кожа болезненно заныла, реагируя на грубые прикосновения.
— Ятен, прекрати, — Таики встала. — А ты, Сейя, убери это трагическое лицо. Переживешь как-нибудь без живительного эффекта Сейлор Мун, как тебе и положено.
Сперва Сейя даже не поняла, что она имеет в виду. И лучше бы не понимала и дальше.
— Ты что, — медленно сказала она, — думаешь, что я с ней общаюсь только из-за этого? Потому что я подсела на нее, как на наркотик?
— Я тебя не обвиняю. Мы долгое время питались энергией нашей Принцессы, понятно, что после ее исчезновения у нас началась своеобразная ломка. Ты почувствовала в Усаги Цукино силу и попыталась возобновить необходимую тебе подпитку. Вполне разумно, и я даже в какой-то мере это одобряю. Но теперь придется обходиться без нее, хочешь ты этого или нет.
— Таики, но это же бред, — Сейя в отчаянии посмотрела на нее, надеясь, что она просто злится и поэтому позволяет себе чрезмерный цинизм. — Неужели ты правда считаешь, что я была с Усаги только из-за ее силы? Ты и про Принцессу так думаешь?
— Про Принцессу, сладкая ты наша, уже давно никто не думает, — Ятен провела ладонью по плечу Сейи и неожиданно сжала руку, вонзив ногти у основания шеи. — Ага, неприятно? Даже больно? Ничего, скоро забудешь! Ты у нас вообще на удивление быстро все забываешь!
— Я ничего не забыла! — Сейя оттолкнула Ятен и соскочила с табуретки, опрокинув ее.
— О да, ничего, совершенно ничего. Разве что свою Принцессу ради чужой. Но это такие мелочи, право! Ах, точно, еще ты забыла, зачем мы сюда прилетели и что ты должна в связи с этим делать! Миссия? Какая миссия? Не та ли, которую ты сама нам предложила на разрушенной в хлам Кинмоку? Ну да, мы только идеи изобретать и горазды, а как доходит до дела, хнычем и бежим припасть к чьей-нибудь мягкой груди! А что такого, есть же напарницы, вот они пусть и разбираются, а мы будем обжиматься с инопланетными девочками, потому что нам жить захотелось!
На этом месте Сейя перестала сдерживаться. Ярость бросилась ей в голову, она шагнула вперед и ударила так, как будто перед ней стояла не Ятен — вредная, родная, слабая, меньше суток назад вставшая на ноги, — а ненавистный враг, подобный той, за которой они безуспешно охотились.
Ятен отлетела к стене, ударилась о шкаф и сложилась, как бумажная кукла. Миска покатилась по полу, оставляя за собой желтоватую дорожку. Ятен хрипло выдохнула. Она не потеряла сознание. Она приподнялась на локте и засмеялась.
Таики спокойно подошла к Сейе и отвесила ей первосортнейшую пощечину — совсем не кинмокский жест, но с очень ясным смыслом. В затылке немедленно запульсировала недавняя рана, а во рту появился металлический вкус крови.
— Все? — спросила Таики. — Очень хорошо. Теперь вон из кухни, пока ты не покалечила еще кого-нибудь.
— Прости, — сказала Сейя, не зная толком, к кому из них она обращается. — Я не хотела. Прости.
— Очисти помещение.
И Сейя очистила. Она прошла через коридор, напялила пальто прямо на голое тело, закрыла за собой дверь и отправилась аккуратно туда, куда ей запретили идти Таики и Ятен — к дому Усаги. Ей нельзя было покидать дом в одиночку, но остановить ее сейчас было некому.
|
|
|
| |
|
|
|
|
31.01.2015, 16:31
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
19. Ворона и Сирена предпринимают еще одну попытку.
Когда Усаги раскрылась перед врагами как Сейлор Мун, она понимала, что фактически подставляется под удар. Они с девочками договорились по очереди дежурить у Ами, пока та сидела дома, и ходить парами, чтобы была возможность отбиться от атаки до прихода остальных. Усаги с Луной как раз проводили Рей до храма и только-только вернулись к себе. Усаги скинула туфли, прошла, потягиваясь, в гостиную и поняла, насколько недооценила своих врагов.
Сирена и Ворона сидели у нее на диване и интеллигентно пили чай. Они проникли в дом через то же окно, что и в прошлый раз, но теперь не устроили никакого погрома и даже не вскочили при появлении Усаги. Только Ворона закинула ногу на ногу.
— Ну здравствуй, Сейлор Мун, — сказала она вальяжно. — Что ж у тебя чай-то вчерашний? Моя напарница, то есть, соперница, привыкла к более тонкому угощению.
Усаги мельком глянула вниз и поняла, что ее маленький козырь сработал — Луна побежала звать на помощь, не дожидаясь действий самой Усаги. Затем двинула рукой, собираясь коснуться броши, но Ворона остановила ее:
— Погоди, чего дерганая такая. Ты ж не дослушала. Скажи ей, Сирена.
— Не превращайся, пожалуйста, — добродушно попросила та. — Иначе мне придется убить твою семью.
Сердце у Усаги ухнуло и упало. Конечно. Какие же они бестолковые. Не друг друга им нужно было охранять, ну что может случиться с Сейлор Воинами! Они хотя бы постоять за себя могут.
Распахнутая оконная рама чуть скрипнула, шевельнулась и опала занавеска. По комнате пронесся легкий порыв ветра. Ворона и Сирена не отреагировали — они выжидательно смотрели на Усаги.
— Где они? — Усаги изо всех сил старалась, чтобы ее голос не выдал ее отчаяние.
— Нет, я так не скажу! — надула губы Сирена. — Давай свое звездное семя, тогда и поговорим.
— И никаких резких движений, — предупредила Ворона. — Попробуешь превратиться — считай, что твои мертвы. Надеюсь, до тебя уже дошло, что мы сомневаться не будем.
— Я не буду резких, — Усаги сжала руки. — Я ничего не буду. Пожалуйста, оставьте их! Они же вообще здесь не при чем! Пожалуйста!
Люди в поезде тоже были не при чем, но их покалечило взрывом, который устроили подравшиеся между собой Сейлор Воины.
— Если я отдам свое семя, вы их отпустите? Правда? Я могу вам поверить?
— А у тебя есть выбор? — Ворона приподняла бровь. — Впрочем, расслабься. Нам твои родичи ни на кой не сдались, нам семя нужно. А сами по себе мы не злые, так, по профессии. Так что твои получат вольную, как только семя окажется у нашей госпожи.
— Хорошо, — Усаги убрала руки за спину в знак того, что она не будет сопротивляться. — Забирайте.
Ворона довольно улыбнулась и кивнула Сирене. Та отставила чашку, встала с дивана и вскинула руки с пульсирующими браслетами.
— Ложись!
Над головой присевшей Усаги пронесся раскаленный луч и заставил Ворону и Сирену отскочить. Противоположная стена задымилась. А из коридора, готовя новый удар, бежала Воительница.
— Нет! Стой! — Усаги закричала, но ее голос потонул в грохоте атаки. Нет, нет, только не это! Она бросилась Воительнице наперерез и схватила ее за руку. — Не атакуй! У них моя семья!
Воительница вздрогнула, но тут же мотнула головой:
— Значит, надо вывести их из строя как можно скорее! Давай, перевоплощайся! — и снова кинулась вперед, посылая в вопящих что-то Сирену и Ворону новые заряды. В общем шуме можно было разобрать только «конечно, не сработает», «соберись немедленно» и «еще не поздно».
Что «не поздно», Усаги не поняла, потому что перевоплотилась. Раз уж получилось как получилось, Ворона и Сирена не должны уйти, пока не скажут, где мама, папа и Шинго. Тем более к этому, похоже, все и вело — в Воительницу как демон вселился. Она подожгла Вороне одно из крыльев, бросилась на Сирену и буквально скрутила ее, повалив на пол, заломив руку за спину и приставив ей к горлу обеденный нож.
— Не двигайся! — крикнула она Вороне. — Не двигайся, кому говорят! — она двинула рукой, и по шее Сирены потекла тоненькая струйка крови. Ворона немедленно застыла.
— Теперь медленно разведи руки, — сказала Воительница. — Вот так. Шевельнешься — перережу горло. Я не землянка и сомневаться не буду, и вообще я сейчас всех поубивать готова. Теперь говори, где семья Сейлор Мун.
Лицо Вороны дрогнуло, но она промолчала. Воительница еще раз повела рукой.
— По живому человеку пилишь же, — сказала Ворона бесцветным голосом. — И вы еще считаетесь добром?
Усаги тоже этот пункт здорово смущал, но сейчас ее семья была в опасности, и надо было выбирать — либо Сирена, либо они. Она очень надеялась, что до настоящей беды дело все-таки не дойдет. Она надеялась, что успеет ее не допустить.
— Больно, — сказала Сирена едва слышно. И Ворона сломалась.
— Да не похищали мы никого, — вымученно крикнула она. — Блефовали только! Я же сказала, они нам не нужны! Нам звездное семя нужно, всего одно настоящее звездное семя, и мы от вас отстанем!
Вот это был поворот. Усаги почувствовала, что с сердца у нее свалился огромный валун. С мамой, папой и Шинго все в порядке! И Воительница не будет резать шею Сирены. Слава богу!
— Ты знаешь мамин-папин рабочий?
— Что? — Усаги недоумевающе уставилась на Воительницу, которая не изменила позы.
— Позвони им, убедись, что Ворона не врет.
— Я не вру, — взмолилась Ворона. — Только не сейчас! Не делай больше ничего, пожалуйста!
Воительница даже не взглянула в ее сторону.
Усаги сбегала к телефону, с двенадцати попыток дозвонилась папе на работу, выслушала панический монолог на тему «если у тебя что-то заболело, немедленно к врачу!», потом разгневанный монолог «если ничего не болит, то зачем звонишь», потом обзвонила маминых подруг и убедилась, что она сидит у госпожи Азуми, потом совершила звонок в школу Шинго и вернулась в гостиную, вытирая хлынувшие где-то в середине перезвона слезы. Воительница, Сирена и Ворона все еще находились в прежних позах, только напряженно смотрели на дверь.
— Они в порядке, — сказала Усаги, не в силах сдержать облегченной улыбки.
— Вот видишь! — Ворона истерически посмотрела на Воительницу. — Все, убедилась?
Та кивнула. Потом задумалась.
— Ну что еще? — терпение Вороны, очевидно, было на исходе.
— Ничего, — хмуро ответила Воительница. — Мысль одна пришла в голову. Которую я не выполню, хотя надо. Вызывай свою будку.
Ворона послушно вызвала. Не шевелясь.
— Теперь заходи туда. Я заведу Сирену. И не делай глупостей, хорошо? Я теперь знаю, кого убивать, и убью, можешь не сомневаться. Мне тоже есть кем дорожить.
Ворона кивнула и запихнулась в будку. Воительница с некоторым трудом утрамбовала туда Сирену и отошла, все еще держа руку наготове, чтобы атаковать.
— Ты даже не представляешь, что вы наделали, — горько сказала Ворона, берясь за ручку двери.
— Ты даже не представляешь, что вы чуть было не наделали, — ответила Воительница. — Удачи с вашей госпожой.
— Поможет нам твоя удача! — и Ворона захлопнула дверь.
Воительница повернулась к Усаги… и как подкошенная рухнула на ковер, на ходу теряя воинское обличье. Усаги кинулась к ней, тоже сбрасывая облик. Она была уверена, что Ворона и Сирена сегодня не вернутся.
— Кошмар, правда? — выдохнула Сейя, когда Усаги подняла ее и усадила на диван. — Я думала, умру от страха!
— Я тоже, — согласилась Усаги. — А ты почему в пальто?
— Не поверишь, не было времени переодеться.
— Да нет, почему только в нем?
— А, — Сейя нахмурилась. — Долго рассказывать. Если не вдаваться в подробности, то я устроила скотство.
— Перестань!
— Я бы и рада, — расстроенно сказала Сейя. — Но у меня, похоже, день такой сегодня — сплошного скотства.
Она посмотрела в угол, туда, где лежал испачканный в крови Сирены нож.
— Я его выкину, — сказала Усаги, не желая думать о том, что могла сделать эти ножом Сейя. Та умоляюще подняла на нее глаза:
— Я не собиралась всерьез ее зарезать! Мне просто нужно было запугать Ворону! Знаешь, как у меня все тряслось, когда пришлось нажать на нож? Я все-таки не настолько плохая.
— Да ты вообще не плохая.
Сейя неуверенно улыбнулась:
— Опять из-за меня твоя квартира вверх дном. Будем убирать?
— Погоди, давай еще посидим. У меня руки дрожат после всего этого.
Сейя кивнула, потом потянулась к Усаги, взяла ее ладони в свои и начала осторожно растирать их пальцами. Усаги хотела спросить, что это она делает, но почувствовала, что озноб утихает, и промолчала. Сейя повела руки выше, к локтю, по плечам, рисуя на коже странные фигуры, разминая и легко защипывая ее. От прикосновений по телу расходилось тепло, и Усаги казалось, что к ней возвращается сила. Она не очень понимала, что делает Сейя, но сопротивляться не хотелось, поэтому Усаги откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, отдавшись истоме. Только когда руки Сейи скользнули под футболку, Усаги мягко остановила ее:
— Не надо.
— А, запретная зона?
Усаги приоткрыла глаза от неожиданности:
— Что-что?
— Там, откуда я прилетела, друзьям и любовникам нельзя касаться вот здесь, — Сейя дотронулась до живота Усаги около пупка. — Через это место ребенок связан с матерью. У вас тоже?
— Нет, — Усаги с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться. — У нас совсем другая… эээ… зона, и любовникам трогать точно можно. А где это «откуда»?
— Планета Кинмоку. На Земле о ней, насколько я знаю, даже не слышали.
— Ясно, — почему-то Усаги совершенно не удивилась. Под руками Сейи ей вообще не хотелось испытывать сложные эмоции. — Вы давно на Земле?
— Года полтора.
— Ого. И никто ничего не заметил?
— Мы очень старались. Но вообще заметили, конечно, и не раз. Пришлось… убирать следы.
Усаги встревоженно взглянула на Сейю:
— Так, как ты обещала с Сиреной?
— Не спрашивай, пожалуйста, — попросила Сейя. — Это не то, о чем я бы хотела вспоминать, особенно сейчас.
Усаги не стала расспрашивать и думать об этом тоже не стала. Она потянула Сейю к себе и обняла ее под пальто, чувствуя под руками шелушащиеся следы ожогов и еще что-то густое и скользкое — видимо, мазь.
В распахнутое окно влетели далекие встревоженные голоса. Усаги поняла, что Луна ведет сюда девочек. Сейя подняла голову:
— Усаги, есть одна очень важная вещь. Если враги нападут на меня, Таики или Ятен, не останавливай их, пожалуйста.
— Что?
— Видишь, мы сюда прилетели с одним планом… То есть, не с одним, но в итоге работает только он, да и то с перебоями. В общем, просто не защищай нас, хорошо? Лучше всего, если вы нас бросите.
— Ты же не думаешь, что я послушаю? — Усаги не знала, чем она поражена больше — самим фактом просьбы или тем, что Сейя ожидала ее согласия. А Сейя снова взяла ее за руки — на этот раз почти в умоляющем жесте:
— Только так мне можно будет остаться с тобой.
Вбежавшие в дом девочки удивились трем вещам: повторному бедламу в гостиной, полному отсутствию врагов и тому, что Усаги вместо паники и нытья сидит на диване, обхватив колени, и размышляет. Усаги кратко объяснила им, что произошло, опустив валяние на подушках с Сейей и ее слова о «плане». Девочки слушали хмуро — у них не было никакого основания доверять «Трем Огням» после всего, что они узнали, а Сейя с ее кручением возле Усаги и вовсе казалась им опасной. Поспорив, они сошлись на том, что им теперь лучше не оставаться одним даже дома и ночевать по очереди друг у друга, а от «Трех Огней» держаться подальше, благо они перестали появляться в школе.
Усаги была согласна далеко не со всем, но делиться с девочками своим видением картины не стала. Она справедливо полагала, что после дальнейших откровений о «Трех Огнях» недоверие перерастет в тихий ужас, и девочки больше не дадут ей остаться с Сейей наедине, а остаться, как ни парадоксально, хотелось. Поэтому она запрятала свои соображения поглубже, бодро хлопнула в ладоши и пригласила всех отдраивать многострадальную гостиную — зря они, что ли, пришли?
|
|
|
| |
|
|
|
|
31.01.2015, 16:32
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
20. О том, куда уводят потерпевших крушение.
Ночь застала Сейю возле парка аттракционов и в нерешительности. Она так и не смогла заставить себя вернуться в студию после сегодняшней ссоры. Она дошла до леса, где они похоронили Мышь, и принесла белых камней на ее могилу, потом посидела на берегу канала, болтая ногами в воде, а ближе к полночи притащилась к закрытому на замок луна-парку. Честно говоря, она была голодна, здорово устала и вспотела, у нее горели босые ступни, а с приходом ночи еще и небо стало затягивать. Несколько раз Сейя направлялась в сторону студии, но все время сворачивала. Она не знала, что скажут Таики и Ятен и как она посмотрит им в глаза, и поэтому продолжала праздновать труса и откладывать решение на потом.
Погода прогулкам не способствовала. К начинающемуся дождю добавился еще и холодный ветер. Сейя поплотнее закуталась в свою единственную одежду и подумала, что можно попросить ночлега у Усаги. Потом подумала, что все-таки не стоит, потом — а что ей еще остается, и все это время она шла вперед, туда, где светилось в ночи нужное ей окно, пусть даже она совершенно не собиралась в него стучать.
Когда Сейя поравнялась с перекрестком, где она раньше встречала Усаги по дороге в школу, из-за угла выступила темная фигура и мягкий голос сказал:
— Туда нельзя.
— Кто ты? — Сейя прищурилась, разглядывая костюм незнакомого воина.
— Тебе необязательно знать мое имя, Воительница.
— Ты подчиненная Сейлор Мун?
— Возможно.
— Сколько же вас у нее?
— Это тоже знать необязательно.
Сейя пожала плечами:
— Мне некуда податься.
— А как же твой дом, звезда?
— Если ты в курсе, кто я, то должна знать, что у меня его давно нет.
— «Должна»?
Сейя не ответила. Она не собиралась лезть в перепалку с незнакомым воином только из-за того, что ее не пускали к Усаги. Значит, придется просто переждать ночь на улице, в первый раз, что ли. Утром станет понятнее, что к чему.
Она развернулась и побрела в противоположном направлении, думая, что сейчас она практически вернулась к тому, с чего они начали. Без еды, без крова, без одежды, только со своей ни к чему не годной здесь силой. Сейчас, правда, у Сейи был еще язык, но зачем он был нужен в первом часу ночи? С незнакомыми воинами беседы вести?
Дождь усиливался, а вместе с ним усиливалось отчаяние. Всего несколько часов назад она обнимала Усаги, и ей казалось, что все наладится, все сбудется и все поправится. Жаль, что это беспечное теплое чувство осталось далеко позади. Значит, Таики права, и Сейе просто хорошо рядом с Сейлор Мун, потому что она принцесса?
— Все ты путаешь, — сказала Сейя вслух тем самым языком, который был не нужен ночью. — Все наоборот. С ней хорошо, и поэтому она принцесса.
И, хотя Сейя совершенно не хотела ударяться в сантименты, она начала беспомощно всхлипывать. Ей было что оплакивать. У нее действительно больше не было дома, и нового никогда не будет. У нее больше не было Принцессы, и Усаги не будет ей, а теперь, видимо, не будет никем. У нее нет даже друзей, потому что та дрянь, которая творится между ними троими, называется как угодно, но только не дружбой. Еще она плакала по бесполезно умершей Мыши, так и не успевшей толком навредить, по глупой Вороне, которая все равно потеряет свою Сирену, по лежащим в госпитале пассажирам метро, по тому будущему, к которому они так стремились и которое старались оттянуть земные воины. Ей было мерзко, и с каждой минутой становилось все гаже. От сырости начали ныть старые раны, было то холодно, то жарко, а главное — совершенно, абсолютно, до самого конечного конца Сейя не видела ни одного хотя бы малейшего просвета.
Она добрела до автобусной остановки. Гигантский застекленный плакат рекламировал их концерт — запудренные, холеные, выправленные ретушью морды, без единой царапины, без теней под глазами. Все, что ниже лица, закрыто пошитыми на заказ костюмами с искрой — чтобы, не приведи свет, кто-нибудь не увидел их тощие, покрытые шрамами, синяками и аллергическими пятнами девчоночьи тела. Врач, который осматривал ее, спросил, зачем они притворяются мужчинами. Сейя не ответила, потому что говорить здесь было не о чем. Врач не шлялся по помойкам и не дрался с пьяными, он не грыз объедки, в его организме не заводились черви. Он не ночевал на решетке возле вытяжки, потому что там теплее, и не стирал одежду в общественной колонке в парке. Врача взяла на себя Таики, и Сейя не знала, что с ним случилось, и не хотела знать. Она рассматривала плакат, и из глубины ее поднималась ненависть к себе, ненависть к их жизни, ненависть к никудышному плану, который она сама же предложила и который привел их в эту выгребную яму. Сейя зажмурилась, замахнулась и что есть дури всадила кулаком в собственное улыбающееся лицо. А потом сползла в усыпанную окурками лужу у столбиков рекламной коробки, свернулась там между осколков разбитого стекла, прижала к животу раненую руку и закрыла глаза.
— Вставай, — сказали ей и крепко взяли за плечо. Сейя мотнула головой.
— Вставай, — повторила Мичиру Кайо, потянула наверх и без особого труда поставила ее на ноги. — Идем.
Сейя даже не поинтересовалась, куда. Хватка у Мичиру Кайо была железная, но Сейя и не пыталась вырваться. По телу бежал жар, и ей было все равно.
Ее привели в огромный дом, где было светло и сухо. Ее усадили за стол, и Мичиру Кайо отошла за пинцетом, миской и ватой.
— Промывай водой, — сказала Сецуна Мейо. — Наши антисептики для них аллергенны. Я позвоню ее домашним, скажу, что нашлась.
— Не надо, — шепотом отозвалась Сейя.
Из дверного проема, ведущего в коридор, на Сейю смотрела Харука Тено. С лестницы наблюдала маленькая девочка, которую Сейя видела у Усаги. В прошлый раз они над ней смеялись. Теперь во взглядах всех четверых была такая жалость, что Сейя повесила голову и позволила слезам капать на белую столешницу.
Ее израненную руку очистили от крови и засевших в порезах осколков, перевязали крошащейся марлей, и Сейю отвели в ванную. «Помочь?» — спросила Мичиру Кайо. Сейя отрицательно качнула головой и осталась одна. Она скинула пальто и залезла в пузырчатую теплую пену, стараясь не замочить повязку. Тело защипало, но не страшно, скорее даже приятно. Сейя положила голову на бортик ванны и отключилась.
Она так и не проснулась. Кажется, ее вынули из воды, завернули в полотенце и понесли. Краем сознания она слышала насмешливый шепот, но не вникала, о чем идет речь, просто слушала, позволяя чужим словам течь сквозь нее.
— Чем только не займешься… Что, птичку стало жалко?
— Может быть. И еще… тебе эта птичка никого не напоминает?
Очнулась Сейя уже утром, на диване, под одеялами. Солнце било в окна, и в доме стояла безлюдная тишина. Рядом с постелью на стуле лежала записка, что одежда на спинке, обувь под стулом, лекарство на столе, завтрак на плите, дверь нужно просто защелкнуть снаружи. Сейя оделась в предложенное, взяла свое пальто и, не заходя на кухню, покинула неожиданно приютивший ее дом. Ей было светло, пусто и очень странно.
|
|
|
| |
|
|
|
|
02.02.2015, 21:36
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
21. Девочки совершают международный звонок.
— Как это — не пишет?
Девочки смотрели так отчаянно непонимающе, что Усаги еще раз пожалела о своей болтливости. Она же хотела молчать! Она же не собиралась ныть и жаловаться! И не стала бы. Если бы добросовестная Макото не решила вынести ее мусорку, а недобросовестная Минако не развернула бы одно из скомканных писем.
— Он очень занят, — пояснила Усаги притворно спокойным тоном. — Он предупредил меня, что не сможет первое время со мной связываться.
— Первое время — это два с лишним месяца? — очень тихо спросила Рей.
— У него есть причины, — сказала Усаги. — Я уверена, что есть. Вы же знаете Мамору.
Девочки знали. И они не понимали. Они сидели на полу в комнате Усаги рядом со злополучной мусоркой и не понимали.
— Почему ты не сказала нам? — Минако окинула взглядом извлеченные из урны письма. — Как ты могла промолчать… о таком?
— О каком таком? — Усаги уже знала, что услышит в ответ.
— Ты не должна проходить через… что угодно в одиночку, — Минако подбирала слова осторожно, но они все равно ранили. — Мы твои подруги. Мы всегда тебя поддержим.
— Мы на твоей стороне, — Рей протянула руку, чтобы коснуться руки Усаги.
Усаги обвела девочек взглядом. На их лицах было написано сочувствие, понимание, испуг, готовность помочь, и, похоже, все они действительно верили, что Мамору…
— Он никогда бы не поступил так со мной, — громко сказала Усаги, надеясь, что ее голос звучит достаточно решительно. — Он не забыл про меня. У него есть свои причины!
— Ты не пробовала позвонить ему? — до сих пор молчавшая Ами наконец заговорила.
Усаги покачала головой. Она хотела, она столько раз думала о звонке — но не решилась. Она откладывала его по той же причине, по которой не делилась своими тревогами с девочками и которую не решалась озвучить даже самой себе. Потому что нельзя было думать такое, нельзя — и все.
— Ничего страшного! — сказала Ами. — Значит, мы позвоним ему сейчас. Мы тоже хотим передать ему привет, ведь правда, девочки?
Все согласно закивали. Усаги поняла, что они не уймутся, пока не выяснят, в чем дело. И ее в покое не оставят. И она не знала, рада она этому или нет. То есть, конечно, рада, даже почти счастлива, что все разрешится и она наконец услышит голос Мамору… но в то же время Усаги так невыносимо, смертельно боялась точно того же самого.
Телефон был принесен и водружен на табуретку в середине комнаты. Ами выясняла по справочнику номер университета Мамору. Рей держала руку над телефонным диском. Минако торопливо вспоминала вежливые обороты в английском языке. Макото просто прижимала руки к груди и ужасно волновалась. Со стола на суету вокруг телефона угрюмо смотрела Луна — она с самого начала не одобряла молчание Усаги и теперь, вероятно, спрашивала себя, с какой радости она-то хранила эту нехорошую тайну?
Сама Усаги сидела на коленях возле табуретки и чувствовала себя чем-то вроде вареной макаронины. С администрацией побеседует Минако, ей поможет Ами, но вот дальше к телефону подойдет Мамору. И Усаги придется сказать: «Привет». А он ответит: «А кто это?» Или «Почему ты звонишь? Я же сказал, что буду занят». Или промолчит, и она промолчит, и он повесит трубку, а ей останется только пойти и броситься под тот мост, на котором Мамору рассказал ей про свою учебу.
Ами наконец нашла телефон, и Рей принялась суетливо крутить диск. Дважды она ошибалась — нужно было набирать код с интервалами, — сердито давила на рычаг и начинала снова. Наконец в трубке раздались прерывистые гудки. Девочки замерли.
Вежливый женский голос сказал на незнакомом языке что-то, чего Усаги не разобрала. Минако тут же затрещала в ответ, нервно наматывая провод на палец. Женщина спокойно сказала еще пару фраз. Минако изменилась в лице и что-то неуверенно переспросила. Женщина помолчала, пошуршала, потом ответила так же коротко и вежливо. Теперь в лице изменилась еще и Ами. «Не может быть», — сказала она Минако. — «Пусть проверят снова». Минако срывающимся голосом повторила в трубку просьбу Ами на английском. Женщина терпеливо ответила. Минако машинально поблагодарила и медленно положила трубку.
— Что там? — спросила Рей почему-то шепотом. Глаза у нее были огромные и испуганные, и Усаги не понимала, почему, но чувствовала, что сейчас, вот сию секунду случится то самое плохое, непоправимое. То, что она так хотела оттянуть.
— Усаги, — сказала Минако, смотря куда-то в угол. — Усаги, послушай. Ты точно знаешь, что Мамору поехал учиться именно туда? Ты не перепутала?
— Нет, — Усаги не хотела, не хотела знать, что будет дальше. — Мамору сам выписал мне название, потому что я не смогла понять на слух.
— Понимаешь, — Минако все еще смотрела в угол. — Видишь, какое дело. У них действительно есть Чиба Мамору — в списках поступивших. Но…
— Администратор сказала, — Ами говорила мягко, просительно глядя на Усаги, — что студент Мамору Чиба… ты не переживай, пожалуйста! Что он… никогда не появлялся в университете. И все их запросы на его адрес остались без ответа. Но это может означать что угодно, не нервничай раньше времени, Усаги, пожалуйста!
Ну вот и все. Внутри у Усаги что-то щелкнуло. Она закрыла глаза, согнулась над ковром, и ее вывернуло наизнанку.
Пока девочки чистили ковер, бегали за успокоительным, говорили какие-то обнадеживающие слова, Усаги лежала ничком на кровати и не думала ничего. Рей гладила ее руку, Луна прижималась к плечу, Ами звонила в аэропорт, Макото гремела ложкой о стакан, Минако перечисляла благополучные варианты произошедшего. Абсолютно фантастические, разумеется. Они были такими хорошими, ее девочки, они заботились о ней и готовы были разбиться в лепешку, лишь бы Усаги стало лучше, но Усаги было совершенно никак. Она просто не могла позволить себе чувствовать хоть что-нибудь. Не сейчас. Немного позже она сядет, хорошенько подумает, разберется, поймет, что делать — но не сейчас, пожалуйста, не сейчас. Она не хочет думать о том, что ее Мамору перестал существовать два месяца назад, а она все это время продолжала есть, смеяться, дышать и даже не вздрогнула в тот момент, когда его не стало.
Ами отвернулась от телефона и почти неслышно сообщила, что на рейс, которым летел Мамору, он не был даже зарегистрирован. Его место пустовало весь полет. Его имени не было в списках других рейсов в этот день, и в рейсах следующих дней, и в рейсах предыдущих. Чиба Мамору не пользовался услугами этого аэропорта, сказали ей в справочной. И похожих имен в документах тоже нет.
Усаги старалась не чувствовать, но не думать больше не могла. Мамору исчез. Он исчез, когда начались эти атаки. Когда у людей начали забирать звездные семена. Когда в Токио прилетели Старлайты.
— Дайте мне трубку, пожалуйста, — попросила Усаги и села на кровати.
К телефону подошла Таики. Неприятным голосом она сообщила, что Сейя подойти не может, и все, что Усаги хочет спросить, она может спрашивать у нее. Усаги бы предпочла поговорить с Сейей, но сейчас было не время торговаться. Сейчас вообще было не время.
— Что происходит с человеком, которому не вернули звездное семя? — спросила она.
— Он превращается в фага, — сказала Таики совершенно другим тоном. — И ты это знаешь. Кто?
— Что происходит с фагом? — спросила Усаги, игнорируя встречный вопрос. Таики не знает, кто такой этот «кто», и ей все равно.
— Обычно его убивают до того, как он нанесет непоправимый вред, — ответила Таики. — Если фаг избегает насильственной смерти, он умирает сам через несколько часов от нехватки питательных веществ. Это очень нестабильная структура, но чрезвычайно агрессивная.
— Питательных веществ?
— Человеческой плоти. Поэтому, повторюсь, фагов обычно стараются уничтожить как можно скорее.
— Понятно, — Усаги опустила трубку, слыша краем уха, как Таики на другом конце провода спрашивает, чье звездное семя они упустили. Отвечать она не собиралась. Она думала о том, что этого просто не могло произойти — но это произошло. Когда? Успел ли Мамору хотя бы сесть в самолет? Господин из справочной ни словом не обмолвился о жертвах и нападении. Значит, превращенный в фага Мамору не успел… получить «питательные вещества». Значит, его кто-то убил. Возможно, те же Старлайты. Усаги вспомнила Сейю, держащую нож у шеи Сирены, и ей захотелось немедленно умереть самой, только бы не думать, не думать, не думать обо всем этом.
В отличие от любых других желаний подобного толка, это сиюминутное желание немедленно пришло в исполнение. Дверь комнаты приоткрылась, и в него бочком прошла затравленно озирающаяся Ворона.
Девочки мгновенно вскочили на ноги, выхватили жезлы и заслонили собой Усаги. Ворона не отреагировала, только махнула рукой:
— Не пытайтесь даже. Я не за этим пришла.
Разумеется, девочки ее не послушали. Усаги смотрела, как они превращаются, и думала, что Ворона действительно пришла не за этим. А еще — что она пришла не в боевом виде. И без Сирены.
— Уймитесь, а? — уныло попросила Ворона. — Как же мне все надоело.
Она пошарила рукой в кармане не по размеру широких брюк и вытащила крохотную, отблескивающую багровым ампулу.
— Во… — сказала она. — Смотрите, чего у меня есть. Я до последнего ее берегла, думала, использую, когда будет совсем конец. Ну и вроде как он уже.
— Только попробуй, — сказал слегка задыхающийся голос. На пороге комнаты появилась Целительница, за ней влетела Создательница, последней вошла Воительница и устало прислонилась к косяку. Судя по взмыленному виду Старлайтов, они сочли звонок Усаги слишком подозрительным, чтобы оставаться в стороне. Нужно было все-таки ответить хоть что-нибудь Таики.
— О, и вы тут, — вяло обрадовалась Ворона. — Очень хорошо, а то я думала, как бы вас так вместе.... Всех одним махом…
И она раздавила ампулу пальцами.
Стекло беззвучно лопнуло, и посреди комнаты точно так же беззвучно вспыхнул черный матовый шар. Ворону перекосило и разорвало — так легко, как будто она была картинкой на экране выдернутого из сети телевизора. Тут же синхронно закричали девочки, и Усаги дернула кого-то из них к себе, чтобы отвести подальше от губительной дыры. Ее воины заваливались набок, словно молодой лес под ураганом. Их лица были искажены, руки вывернуты, головы откинуты, и Усаги почувствовала, как внутри ее собственного тела вспыхивает странная боль. Она подумала, что, похоже, действительно конец, но откуда-то снизу сверкнул красный луч, и комнату залило мучительно жарким светом. А потом все стихло.
Шар исчез. Воины Усаги лежали на полу и на кровати, дрожащие, хрипло дышащие, но невредимые. У порога комнаты жались к стене Старлайты. Обугленный ковер дымился и дурно пах. А возле лежащей на боку табуретки стояла незнакомая Усаги женщина, и с ее волос, одежды и пальцев стекал странный, красноватый, почти жидкий свет.
|
|
|
| |
|
|
|
|
02.02.2015, 21:36
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
22. Никому и никогда не помешает хорошее одеяло.
«Три Огня» бледными тенями бродили по студии и безостановочно плакали.
Точнее, плакали и бродили Сейя и Ятен. Таики просто легла на пол носом к стенке и не реагировала на внешние раздражители.
Несколько часов назад они, немые и ошарашенные, вернулись к себе в квартиру, ступая следом за своей восставшей из пепла Принцессой. Она шла пугающе медленно, едва передвигая ноги, и Сейе хотелось взять ее на руки, но Принцесса не позволила. «Я вовсе не так слаба, как тебе кажется», — сказала она.
Что, конечно же, было неправдой. Едва переступив порог студии, она присела на стул у стены и тут же заснула. Сейя перенесла ее в спальню, поражаясь тому, какая Принцесса легкая, маленькая и холодная. Ее укрыли одеялами и зажгли пахучую свечу у изголовья. Ятен принесла горячий отвар, а Таики прочитала несколько заклятий над головой Принцессы. Заклятия не могли работать на Земле, но Старлайтам нужно было делать хоть что-нибудь.
Принцесса не просыпалась. По правде говоря, она даже не шевелилась, и Сейя смогла ощутить ее неслышное дыхание только наклонившись к бледным, почти выцветшим губам.
— Я не должна была пробудиться так рано, — объясняла Принцесса, осторожно и медленно пытаясь одолеть невысокий поребрик на узенькой зеленой улочке. — Я не успела восстановиться, и придется менять задуманное. Надо было бы подождать, но Ворона, эта бедная глупая девочка… Нельзя вас оставлять один на один с вечностью, бедных глупых девочек…
Она останавливалась у каждого столба, делая передышки, подставляя лицо закатному солнцу. Она была похожа на тень, их могущественная, погибшая, воскресшая Принцесса. Она переступала ногами мелко, как старуха, ее рука дрожала, когда она опиралась на столб, ее щеки были почти серыми, а под глазами тяжело синели тени.
— Я знаю, чего вы хотите, хорошие мои, — говорила она, с трудом поднимаясь на едва заметную горку. — Но сейчас вам придется забыть об этом. Я возлагаю на вас другой долг, нужный долг, то, что должна была сделать я, но вряд ли теперь осилю. Потерпите немного, маленькие. Не должны вы были оказаться в середине всего этого, но видите, — вы ушли из дома и перестали быть маленькими… а значит, и роль у вас теперь… большая…
Приведенная в ненастоящий дом Принцесса спала, а ее маленькие-большие девочки ходили по студии, не в силах посмотреть друг на друга или хотя бы что-нибудь сказать. После всего, что произошло, говорить не хотелось. И думать тоже.
Когда на пороге комнаты появилась Усаги, Сейя даже не удивилась. Подошла и молча уткнулась ей в плечо. Усаги в ответ вцепилась обеими руками в ее ладонь.
— У вас дверь не закрыта, — сказала Усаги. — В квартиру, я имею в виду.
— Да кого это волнует.
— Пойдем куда-нибудь, а?
— Я… — Сейя подумала о спящей в соседней комнате Принцессе, потом посмотрела на стоящую перед ней другую принцессу — живую, не бесплотную, прерывисто дышащую, с пустыми огромными глазами, — и решила.
Они вылезли на крышу здания, таща с собой шерстяной колючий плед, и уселись под ним на бетон, спиной к деревянной будке, лицом к тающему закату.
— Где твои девочки? — спросила Сейя.
— Внизу, — коротко ответила Усаги. — Не надо о нас, пожалуйста. Не сейчас. Говори о чем угодно другом. Давай про твою планету.
Сейя взглянула на бесстрастное лицо Усаги, вспомнила ее разговор с Таики, вспомнила письмо в зеленом конверте и поняла, что не спасут ее Оданго никакие разговоры ни про какую планету.
— У нас там гораздо теплее, — сказала она, мягко потянув Усаги на себя. Та послушно подалась, и Сейя принялась осторожно массировать ее плечи. — Больше зелени, меньше камня. В городах не пахнет так плохо.
— А у нас разве пахнет?
— Хоть помирай.
— Не надо помирать, — Усаги сползла чуть ниже, так, что Сейя теперь видела только ее макушку. — И без того слишком много… мертвых.
Сейе стало горячо где-то возле груди, и она поняла, что Усаги плачет. Она обхватила безвольно вздрагивающую земную принцессу руками и ногами, накрыла ее с головой пледом и нырнула туда сама. Они лежали почти ничком, переплетясь, в душной колючей темноте, чувствуя под собой ледяной бетон. Сейя отчаянным шепотом принималась рассказывать одну за другой сказки, привезенные с родины и забытые на Земле, прерывалась, целовала лоб, веки, виски, пальцы, все, до чего могла дотянуться, и начинала рассказывать снова. Она не ожидала, что Усаги будет слушать, что незнакомые истории развеют окруживший ее ужас, но молчание было бы еще хуже, оно было как смерть, которая так несправедливо обрушилась на возвращавшую жизнь земную воительницу.
Они лежали под пледом, и Усаги плакала. У Сейи затекла рука и закончились сказки, но Усаги плакала. Только когда она перестала сдавленно всхлипывать и задышала ровнее, Сейя осторожно отодвинула край пледа и поняла, что уже темно, а над головой медленно плывут звезды.
— Знаешь, — сказала она, соскальзывая вниз так, чтобы ее лицо оказалось напротив лица Усаги, — сегодня к нам вернулась Принцесса, которую мы больше двух лет считали погибшей.
Руки Усаги за спиной Сейи конвульсивно сжались.
— Значит, не все еще, правда? — Сейя бережно повела пальцы по мокрым дорожкам на щеке Усаги. — Может еще все обойтись. Даже наверняка обойдется. С тобой не должно быть по-другому.
Усаги молчала. В темноте трудно было понять, как она отреагировала, но новые слезы не сбегали к пальцам Сейи.
— Наша Принцесса проснется, и мы у нее спросим. Она расскажет. Она точно знает, что делать.
— Откуда? — шепот Усаги был едва слышен, но Сейе не нужен был слух, чтобы сейчас понять ее.
— Она же Принцесса. Вы, принцессы, все знаете. Все умеете.
— Неправда.
— Правда, — Сейя легко подалась вперед, чтобы уничтожить и без того несуществующее расстояние между ними. — Правда, — она почувствовала, что ресницы Усаги щекочут ее кожу. — Правда, — она легко дунула ей на веки. — Правда.
Усаги молчала. И Сейя не знала, поверила она или нет.
|
|
|
| |
|
|
|
|
04.02.2015, 20:35
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
23. Галаксия раскрывает карты.
Рубашка Сейи пахла лекарствами. На коже у Сейи были рубцы, и она шелушилась там, где были ожоги, как будто Сейя приехала с юга и теперь с нее сходил загар. Когда она проводила ладонями по рукам Усаги, та чувствовала плотную нитяную подушечку марли. Под пледом было жарко, темно и мокро, потому что слезы еще не высохли, а лицо опухло и щипало.
— Что-то не так, — сказала Сейя и откинула плед.
Усаги не стала подниматься. И без того было понятно, что все не так. Что бы ни произошло, «так» уже никогда не будет.
Без одеяла сразу стало холодно. Усаги равнодушно покосилась на небо, но она не могла определить по положению луны, сколько сейчас времени. Наверное, мама и папа уже обыскались ее — уходя, они не оставили даже записки. Наверное, они позвонили маме Ами и дедушке Рей, и сейчас очень много взрослых ищут их. Хотя нет, совсем немного. Как же так получилось, что у земных воинов на девятерых так мало взрослых? А у кинмокских, получается, вообще ни одного.
Чужая Принцесса сначала показалась Усаги очень большой и сильной — в ней было столько могущества, столько уверенности, она так легко отвратила от них беду. И только когда померкло сияние, Усаги поняла, что она, должно быть, не старше Сецуны — просто, как и ее защитницы, больна и устала.
Сейя все еще тревожно озиралась, хотя Усаги не понимала, в чем дело. Ночь как ночь — насколько такая ночь вообще может быть обыкновенной. Но Сейя встала и потянула ее за рукав:
— Пойдем вниз, к остальным. Здесь что-то очень не в порядке.
Усаги не успела ни возразить, ни согласиться. По всей крыше пробежала огненная дуга, замкнулась где-то около антенн, и над Усаги и Сейей вспыхнул огромный полупрозрачный купол, с переливающимися рыжими пятнами, тихо гудящий и выплевывающий редкие искры.
— Это что? — спросила Усаги, садясь и прищуриваясь — сияние купола слепило, и глазам было больно с непривычки.
— Галаксия, — ответила Сейя севшим голосом, и Усаги поняла, что в центре купола, метрах в тридцати от них, стоит, властно расставив ноги, закованная в золотые доспехи женщина.
— Это тот самый настоящий враг? — Усаги поднялась и встала рядом с Сейей. Страха она не чувствовала, не чувствовала даже интереса. Ну враг и враг. Давно пора.
— Ошибаешься, Сейлор Мун, — женщина заговорила, и Усаги все-таки инертно удивилась — бывают же такие металлические, равнодушные голоса. — Тебе, именно тебе я не враг.
— Не слушай ее!
Усаги оглянулась. По ту сторону купола стояли — все до одной — ее воины и воины Кинмоку. Они были рядом и были готовы броситься в бой. Принцессы Старлайтов, впрочем, видно не было.
— Им не пробиться, — Галаксия даже не пошевелилась, когда сдвоенные, строенные, слитые и умноженные атаки ударили по куполу. — Но мне они и не нужны. Я пришла говорить с тобой. Так что скажи твоей служанке, чтобы она не докучала мне.
Служанке? Усаги недоумевающе нахмурилась и поняла — внутри купола вспыхнули в воздухе странные горящие фигуры, и со всех сторон на Галаксию посыпались атаки Сейлор Звездной Воительницы. Она стремительно вычерчивала перед собой новые символы, и лицо ее было яростным и прекрасным.
— Останови ее, — Галаксия не обращала внимания на пронзающие ее лучи. — Останови ее, если она тебе дорога.
Дорога? Усаги не знала, может ли она сказать так о Сейе, но сейчас определения не были важны. Поэтому она взяла Сейю за локоть и сказала:
— Не надо.
Сейя сжала ладонь, в которой разрастался слепящий шар, — чтобы не навредить Усаги, — и взмахнула другой. Крыша вокруг Галаксии вспучилась и опала, заваливаясь внутрь себя. Галаксия опять не двинулась с места, даже не моргнула — но Сейя резко прекратила атаковать, прижала руку ко рту и упала на колени, пытаясь сдержать сочащуюся через пальцы кровь.
— Моя сила несопоставима с вашей, — лениво объяснила Галаксия. — Как и мои цели. Впрочем, ты, Сейлор Мун, отличаешься от прочих. Тебе дана великая мощь — мощь, которую ты растрачиваешь впустую. И я пришла, чтобы это исправить.
— Раз вы такая сильная, не трогайте девочек, — сказала Усаги, стараясь не смотреть на сплевывающую кровь Сейю. — Что вам нужно?
— Мне нужна ты, — Галаксия наконец сдвинулась с места и медленно направилась к Усаги. — Ты хранишь в себе великое звездное семя, сияние которого сравнимо с немногими. Я дала тебе достаточно времени, чтобы полюбоваться на семена простых жителей твоей планеты. Ты видела их. Убожество, негодное даже для того, чтобы осветить угол грязного амбара. Но твое семя, твое и подобных тебе — о, это другое дело. Это сокровища, величайшие во Вселенной. Их свет способен дарить и отнимать жизнь, менять ход времени, ворочать галактики. Они долго дремали вдали друг от друга, давая слабейшим из слабых паразитировать на них, но я пришла, и я завершу это.
— Я ничего не понимаю, — Усаги ужасно устала, она не могла и не хотела вникать в бредовые слова ее противницы. — Я не понимаю, скажите, пожалуйста, нормально, чтобы все уже побыстрее закончилось.
— Закончилось? О, Сейлор Мун, все только начинается! Я собрала много великих звездных семян, подобных твоему. Я приходила к их владелицам и предлагала им то же, что и тебе: либо я забираю нужное мне силой и уничтожаю планету, освобождая Вселенную от мусора… либо владелица добровольно встает под мое начало, и я взамен оставляю ее планету догнивать во мраке. Без владелицы великого семени жизнь на ней все равно угаснет, но на век тех, кем дорожит владелица, этого хватит.
— Я не понимаю, — повторила Усаги.
— Не слушай ее! — Сейя подняла к ней вымазанное кровью лицо. — Согласишься — закончишь как Мышь, Сирена и Ворона. Не нужно никому спасение такой ценой.
— А не согласишься — закончишь как глупая принцесса этого упертого ничтожества, — Галаксия позволила себе презрительную полуулыбку. — Безо всякого спасения. Дорогая тебе планета в руинах, твои ненаглядные слуги корчатся на земле в предсмертных муках, а ты сама стала звездной пылью, и твое семя точно так же у меня в руках.
Сейя с ненавистью посмотрела на Галаксию, но промолчала. И Усаги промолчала тоже, потому что сказать ей было нечего.
— Итак? — Галаксия лениво подняла руку, разглядывая свои тяжелые браслеты. — Что скажешь? Поверь, это не особенно больно, а после — даже приятно. О, не смотри так. Разумеется, первое семя, освобожденное мной, было моим собственным.
Усаги закрыла глаза. Освобожденное. Боже, как это глупо! Как все это бесконечно, невероятно глупо! И совершенно непонятно, как же сделать так, чтобы поскорее все исправить.
Атаковать Галаксию бесполезно. Она действительно не по зубам ни Усаги, ни кому-либо еще. Девочки до сих пор не смогли проделать даже малейшей трещины в куполе, и Галаксии не пришлось даже моргнуть, чтобы заставить Сейю упасть, харкая кровью. Если Усаги попытается превратиться, Галаксия немедленно убьет ее и заберет у нее семя. Легче уж сразу сдаться.
Действительно, может, лучше будет сдаться? Галаксия сказала, что в таком случае она оставит планету в покое. «Догнивать». Но при этом хотя бы жить?
А она сама? Станет такой же, как Мышь, и будет так же нелепо пытаться найти Принцессу на новой планете, а на деле просто послужит манекеном для демонстрации неугодных Галаксии звездных семян?
Принцесса Старлайтов не сдалась. Она сбежала, и Кинмоку была уничтожена, а три выжившие звездочки отправились на чужую планету следом за врагом, чтобы найти свою окованную в браслеты Принцессу, убить ее и умереть самим, потому что с Галаксией невозможно справиться. Если Усаги подчинится Галаксии, то такая же судьба ждет и ее девочек?
Усаги почувствовала, что у нее ужасно сильно болит голова. Уже ведь очень поздно, ей давно пора спать. И она не может, просто не может принять никакого решения. Кроме, может быть, одного, того, которое всегда оказывалось правильным. Она открыла глаза и устало вздохнула:
— Послушайте. Я все еще не понимаю, но я не могу и не буду сдаваться, потому что так нельзя.
Галаксия насмешливо вскинула бровь, неодобрительно качнула головой, и Усаги почувствовала, как внутри нее что-то лопается, заставляя ее саму упасть на четвереньки от боли. Она услышала крик Сейи, грохот атаки девочек, и тут пространство под куполом залил знакомый теплый свет, и Усаги поняла — принцесса Старлайтов вышла в бой, а ей самой дали фору.
Усаги дождалась, пока боль перестанет перекатываться по ее телу, дрожащей рукой дотянулась до броши и превратилась. Она почти не ощутила собственной силы, так горел и трескался воздух вокруг. Принцесса Кинмоку наступала на Галаксию. С лица последней не сходила издевательская усмешка, но Усаги казалось, что она смотрит уже не так уверенно. Может, просто не понимает, почему перед ней предстал уже уничтоженный враг? Усаги тоже не понимала и не знала, зачем Галаксия просто не разрежет ее изнутри, так же, как Усаги и Сейю, а продолжает отступать, не сводя глаз с дышащей жаром противницы. Ту уже почти не было видно, ее окружал пылающий, плюющийся протуберанцами шар, который разрастался, раскалялся до мучительной белизны — и наконец обрушился на Галаксию всей своей мощью.
В следующую секунду Усаги поняла, что шар мчится на нее. Она не успела не то что прикрыться — вскрикнуть даже, и волна смертельного жара накрыла ее с головой. Усаги застыла, но осознала, что не мертва, даже наоборот — ей перестало быть больно, ей стало спокойно и прохладно, как будто она в жаркий день с головой окунулась в желтоватую озерную воду. Перед глазами замелькала светлая водяная пыль, стебли кувшинок, порскнули в стороны мальки — и Усаги вынырнула. Над ней, под ней, вокруг нее уходило во все стороны черное беззвездное пространство. Купол исчез, исчезли девочки, исчезла чужая огненная принцесса. У ног Усаги лежала без движения Сейя — Усаги не могла понять, жива она или нет, — а вдалеке, одновременно далеко и близко, тяжело сверкал массивный золотой трон, на котором сидела, держа на весу лишенную браслета руку, Галаксия.
|
|
|
| |
|
|
|
|
04.02.2015, 20:35
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
24. Сейлор воины не уходят бесследно.
Жизнь вытекала из Сейи. Она только не могла понять, куда – раньше кровь не спеша впитывалась в бетон, а теперь под Сейей была пустота. Но она абсолютно точно знала, что на этот раз с ней покончено. Знание это пришло откуда-то из первобытных глубин сознания, и оно не доставляло отчаяния или страха. По правде говоря, Сейя уже просто не могла испытывать ни того, ни другого — после ее нелепой и бесплодной попытки напасть на Галаксию, после слов Усаги, после того, как ее ужасная и прекрасная Принцесса во второй раз исчезла на ее глазах. Больно было, да, но это была физическая боль, а к ней Сейя уже почти привыкла.
На ее висок легла ледяная ладонь — Усаги. Сейя с трудом повернула ставшую чугунной голову и попыталась улыбнуться:
— Ты как? — спросила она. — И где все?
— Сейлор Мун сожалеет о своем неверном решении, — ответил холодный голос откуда-то слева. — А чтобы она осознала, насколько была неправа, я позволю ей увидеть «всех».
Пространство вокруг Сейи и Усаги завибрировало, и между ними появились воины Земли и Кинмоку. Они стояли на расстоянии друг от друга, глядя в разные стороны и неуверенно осматриваясь.
— Пока что они не видят нас и друг друга, — сказала Галаксия. — Пока я им не велю. Ну, Сейлор Мун, выбирай, какое представление мы посмотрим первым?
Усаги выкрикнула какие-то незнакомые, шелестящие слова. Над головой Сейи прошла тяжелая волна света. Галаксия засмеялась:
— До чего предсказуемо. Ну что же… Тогда… Я выбираю…
Сатурн, стоявшая совсем недалеко от Сейи, вскрикнула испуганно и тонко. И тут же сжала зубы, перехватила свое оружие и принялась сосредоточенно осматриваться. Потом резко развернулась в сторону Галаксии и неуверенно направилась к ее трону.
— Опасное оружие ты хранишь, Сейлор Мун, — сказала Галаксия. — Она знает, куда идти, хотя не может видеть и слышать меня. Пожалуй, она способна уничтожить то, о чем не имеет представления.
Металл звякнул о металл, и маленькая Сатурн вскинула руку к шее и закашлялась. Впрочем, она не отрывала взгляда от Галаксии. Она сделала еще два неловких шага, и вдруг, как будто ее подменили, ловко перехватила оружие другой рукой, крикнула так, что по бескрайнему пространству вокруг загуляло гудящее эхо, прыгнула в сторону трона и изо всех сил метнула свое оружие, как копье. Оно со свистом рассекло воздух — или его отсутствие, вонзилось у ног Галаксии, постамент гулко треснул, и по нему побежала вверх, расширяясь, черная зубастая щель. Галаксия раздраженно покосилась на трещину, рубанула рукой воздух, и вибрирующее оружие выскочило из постамента. Щель перестала расти.
— Опасная малышка, — кивнула Галаксия. — Именно поэтому она умрет первой.
Снова звякнул металл. Сатурн конвульсивно дернулась, беспомощно откинула голову — и упала. Не на землю, потому что земли здесь не было, — она упала, растворяясь, в ту бездну, над которой только что шла, и ее руки и ноги болтались, как у тряпочной марионетки, а ставшее бесполезным оружие, тускло блестя, упало к ступеням трона Галаксии. Сейя подумала было, что Сатурн могла остаться в живых, но Галаксия тихо рассмеялась, раскрыла ладонь и продемонстрировала замершей Усаги переливающееся звездное семя. Когда она снова сжала пальцы, двое стоящих поодиночке воинов одновременно воскликнули:
— Хотару!
— Очень интересно, — обрадованно сказала Галаксия. — Нет, действительно, очень интересно!
Усаги снова пошла в бой, выкрикивая незнакомые заклятия, но ее атаки не причиняли Галаксии вреда. Она только нетерпеливо отмахнулась от нее, и Усаги отлетела в сторону, перекувырнувшись через лежащую трупом Сейю. Та подобрала под себя руки, думая, что надо все-таки попытаться встать, а еще придумать, что делать — простые атаки Галаксию не берут, да и сложные тоже, но вдруг что-нибудь сделать все-таки можно? Ведь Принцесса смогла убрать один из браслетов…
Тем временем Уран и Нептун резко обернулись друг к другу и схватились за оружие. Сейя поняла, что сейчас произойдет, и Усаги поняла тоже. Она вскочила на ноги и кинулась к своим воинам, но было поздно — они уже пошли друг на друга в бой.
Сейя никогда прежде не видела их в действии, и, не будь они сейчас на краю гибели, насладилась бы открывшимся зрелищем. Они обе были сильны, явно знали слабости друг друга, и их атаки, не сдержанные земными рамками, раскалывали пространство и с грохотом мчались в небытие, оставляя за собой вспыхивающий взрывами след. Это было смертоносно, это было красиво, это было ужасно. Галаксия наблюдала с выражением крайнего удовольствия, положив подбородок на ладонь. Усаги отступила — соваться сейчас между Ураном и Нептуном было бы самоубийством. Удивительно, что их жестокие атаки до сих пор не задели никого из оставшихся воинов.
Уран и Нептун приближались друг к другу. Зеркало и меч в их руках были наготове, и Сейя не могла даже представить, что случится, когда они встретятся. Она пожалела, что не знает ни одной щитовой атаки, и сжалась, готовясь к неизбежному взрыву. Уран прыгнула вперед, занося меч, Нептун скользнула к ней… и в следующий момент их совместная атака, посланная звякнувшими друг о друга талисманами, понеслась в сторону Галаксии. Та привстала, глядя с неверием и почти что страхом, и ее трон исчез в облаке разрывов, искр и серебристой клубящейся пыли. Уран и Нептун напряженно смотрели в ее сторону, выставив вперед талисманы, переплетя свободные руки, сжав друг друга так крепко, как будто понимали, что им остались считанные секунды. Пыль медленно оседала, искры пробегали в воздухе и таяли, а из глубины облака все громче и громче доносились глубокие, страшные, непонятные Сейе слова.
Нептун и Уран посмотрели друг на друга, и Сейя поняла, что они улыбаются. И тут же их тела вспыхнули, будто лампочки гирлянды, и они взорвались — быстро, бесследно, разлетевшись по углам Вселенной той самой серебристой пылью, которая окутывала трон Галаксии.
Облако медленно расползалось. Галаксия сидела на покореженном троне, ступени у ее ног были выщерблены и раскрошены, но сама она самоуверенно усмехалась. У ее ладони мерно сияли два звездных семени.
— Обычно я не бегаю за семенами слуг, — сказала Галаксия, сжимая ладонь. — Но твои сами текут мне в руки… и, надо признать, они чуть менее убоги, чем семена простых жителей планет.
— На планетах нет простых жителей, — сказала Усаги. Ее голос дрожал, но она смотрела твердо. — Я не дам тебе… напасть на остальных, и вообще на кого-нибудь еще нападать, — она подняла свой жезл и закружилась в воздухе, посылая на Галаксию стену искрящегося света. В воздухе поплыл слабый цветочный аромат, замелькали перья, и Сейя узнала очищающую атаку Сейлор Мун. Галаксия вскинула голову, подол ее юбки и пластины доспехов зазвенели… но свет погас, и ничего не произошло. Галаксия расправила пластины и поцокала языком:
— Ну, это уже совсем глупо, — сказала она почти укоризненно. — Как ты можешь очистить мое семя, если ты не знаешь, где оно? Да и, видишь ли, оно не нуждается в очищении.
Усаги перехватила жезл, губы ее зашевелились — она подбирала новую атаку. Галаксия раздраженно вздохнула:
— Бесполезно, Сейлор Мун. Твои атаки бессильны против меня. Твои воины еще могут попытаться, но ты — ты просто не можешь навредить. Впрочем, ты раздражаешь меня своими глупыми попытками, поэтому, пожалуй, я обезврежу тебя.
На этих ее словах четверо воинов — Марс, Венера, Юпитер и Меркурий, — прекратили бестолково бродить вокруг и одновременно развернулись к Усаги.
Они ударили быстро, но Сейя успела — она рванулась вперед и толкнула Усаги под колени, чтобы та упала. Тело взорвалось новым приступом боли, оно словно треснуло пополам, а в горле снова гадостно всплыла собственная кровь, но Усаги была в безопасности. Над их головами пронеслись четыре атаки, сталкиваясь, закручиваясь в спирали, опадая огненными лохмотьями. Сейя сплюнула кровь и покосилась влево. К ним уверенно подходила Юпитер, чуть вдалеке от нее — Меркурий. Они приближались и протягивали руки, видимо, готовя новый удар. Сейя попыталась хотя бы двинуться и чуть не заплакала от бессилия — тело отказывалось повиноваться, а малейшее движение рвало ткани и сосуды, заставляя ее выталкивать из себя новую кровь. Усаги сползла с нее и села на колени. Она и не пыталась атаковать своих девочек, она вцепилась одной рукой в плечо Сейи, другой — в собственный жезл, и явно готовилась обороняться.
— Можешь перевернуть меня лицом вверх? — попросила Сейя, удивляясь, какие скомканные и неловкие выходят у нее слова. Руки Усаги обвили ее, резкая боль прошла от затылка по позвоночнику, и она оказалась лежащей на спине. Обзор улучшился. Теперь она видела, что Усаги держит наготове жезл и заслоняет ее от кого получится, а четверо земных воинов подходят все ближе и ближе.
Они встали прямо над ними, окружив, и посмотрели сверху вниз — четыре девочки, четыре богини, те самые, которые прятались от фага за грудой хлама и подсказывали ей на уроке. Они сцепили руки, и Сейя приготовилась к чему-нибудь особо чудовищному, но Марс вдруг улыбнулась:
— Выше нос, Усаги.
— Ты справишься.
— Мы будем с тобой.
— Мы в тебя верим.
Их жезлы, зажатые между ладонями в белых перчатках, вспыхнули, и откуда-то снизу взлетел и врезался в черноту теплый столб света. Сейя почувствовала, как ее приподнимает над землей, удивилась тому, что это не больно, увидела на секунду над собой белую фигуру — и ласковый свет рассеялся, словно его и не было. Теперь светился только тонкий полумесяц на лбу Усаги, как будто он впитал в себя то, что дали ей ее девочки.
Сами девочки исчезли. Сейя даже не успела заметить, как они погибли. Но Галаксия держала в кулаках еще четыре звездных семени, а Усаги пусто смотрела куда-то вбок, так что сомнений в их судьбе у Сейи не оставалось. Она только удивилась тому, что все земные воины — все до единой — смогли противостоять чарам Галаксии и вспомнить, кто они такие и кого им следует оберегать.
— Тебе это не поможет, — судя по неуловимой досаде в тоне Галаксии, она тоже была удивлена, только, в отличие от Сейи, не испытывала за девочек необъяснимой гордости. — Они погибли напрасно, как, впрочем, и все остальные. Кстати, о погибших…
Галаксия лениво повела ладонью, и Сейя услышала два вскрика. Таики и Ятен.
— Вот кого я считала погибшими, и давно, — сказала Галаксия, и Сейя увидела своих напарниц, выбежавших к трону и поднявших руки. — О, прекратите. Вы должны были давно понять, что не можете мне навредить. Мне казалось, я четко вам это разъяснила.
О да. Она разъяснила предельно четко — когда рассыпала в прах их родную планету, когда убивала их прекрасную Принцессу. Когда не давала им подступиться к ней, хотя, должно быть, видела каждый их шаг. Она была права — они были почти бессильны. Почти.
Сейя прикрыла веки и позволила оставшейся в ней энергии течь сквозь нее, отдавая Таики и Ятен все, что у нее было. Галаксия не учла, сколько они копили это свое бессилие, сколько в нем было ненависти, отчаяния, горечи, любви, надежды, радости — всего, что составляет корень силы Сейлор Воина. Они ждали этого момента почти вечность, и они были готовы.
Таики и Ятен обрушились на Галаксию, почти упали в нее, тонкие, белые, сияющие, и трон Галаксии снова надломился, а сама она откинулась на спинку, хватая ртом воздух. Должно быть, она не думала, что простые воины смогут ее задеть — но они смогли. Сейя видела, что Ятен и Таики исчезли, и понимала, что их больше нет, и видела, как разгораются их звездные семена в руках у Галаксии. В руках, на одной из которых не было браслета, а на другой браслет треснул и оплавился.
Вот теперь Сейя действительно перестала чувствовать хоть что-то, хотя бы боль. Тело превратилось в желе, и Сейя машинально покосилась вниз — проверить, не буквально ли. И взгляду ее предстал последний земной воин. Она стояла в тени, держа свой гигантский ключ, и спокойно смотрела на Галаксию.
— Я выиграла, Плутон, — Галаксия насмешливо перекинула ногу на ногу. — Воины твоей принцессы мертвы, а сама она не может сделать ничего. Я заберу ее звездное семя, и все будет так, как должно быть всегда.
— Ты не знаешь, как должно быть, — взгляд Плутон был пронизывающим, почти нездешним. — И выигравших в этой битве не будет.
— Я заберу твое звездное семя.
— Ты не можешь забрать его, Галаксия. У тебя нет лица. У тебя нет имени. Тебя нет в списке живых, и из списка мертвых ты себя вычеркнула. Свет невозможен без тени, но в пустоте теням возникнуть неоткуда. Ты не смиришься, но ты проиграла, и свет уже знает это.
Галаксия оскалилась, хищно цапнула рукой воздух, и в кулаке у нее засияло звездное семя Плутона. Сейя не успела заметить, как умерла Плутон, но ей показалось, что та ушла сама — и улыбаясь.
Сейя почувствовала, что к ней в ладонь скользнули пальцы — недавно ледяные, теперь почти горячие. Она конвульсивно ухватилась за них, как за брошенный с борта трос, и поняла горький смысл этого жеста. И действительно — Галаксия обернулась к ней.
— Ну что ты за нее держишься? — презрительно сказала она. — Ничтожество, мошка, почти что труп. Она и жива-то до сих пор из-за того только, что ты рядом.
— Значит, я буду рядом, — спокойно ответила Усаги и посмотрела на Сейю. Та собрала силы в кулак и улыбнулась, надеясь, что получилось не очень страшно.
— Что, ненавидишь меня? — спросила Галаксия с почти равнодушной уверенностью. — Правильно, ненавидь. Сейчас я убью эту соплячку, и у тебя не останется никого, в чью руку ты сможешь вцепиться, чтобы почувствовать себя живой. Тогда ты станешь мертвой, и твое прелестное семя освободится от бремени твоей жалкой оболочки. Я заберу его и положу в свою сокровищницу, присоединю его к тысячам других, и все станет так, как должно быть. Твоя служанка заблуждалась — я могу знать, как. И знаю. Верь мне, Сейлор Мун, я приношу малые жертвы во имя великого блага, и те, кто пойдет за мной, не будут разочарованы — потому что я знаю, как надо.
Сейя фыркнула. Она не могла в это поверить, но ей действительно было смешно, потому что Галаксия говорила очевидную нелепость, и Сейя поняла, что и Усаги видит это. Плохо было только, что Усаги теперь останется одна. Сейя встретила ее взгляд и снова улыбнулась, на этот раз уверенная, что у нее получилось не страшно.
— Вот врать-то горазда, — шепотом сообщила она Усаги, потому что на большее ее голос уже не был способен. — Усаги, да ведь она сама боится, потому что у нее самой выходит не пойми что... и не знает она ни черта.
На этом Галаксия двинула бровью, и Сейи не стало.
|
|
|
| |
|
|
|
|
04.02.2015, 20:36
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
25. Усаги забирает свое.
Сейлор воины умирали странно. Они рассыпались искрами, взрывались, опадали на землю, как вода. Сейя растаяла. Усаги почувствовала, что ее рука перестает быть осязаемой и теплой, и с трудом удержалась от желания отдернуть ладонь. Вместо этого она сдавила пальцы, и они прошли сквозь Сейю, как сквозь снег. На коже осталось ощущение чего-то бесплотного, почти не существующего.
Когда тело Сейи растворилось, Усаги встала и обернулась на Галаксию. Та смотрела скучающе, лениво перебирая пальцами по подлокотнику. Усаги подождала.
— Что, Сейлор Мун, — Галаксия наконец заговорила, — видишь теперь свою ошибку? Подчинись ты мне сразу, все твои воины сейчас были бы живы. И ты осталась бы жива, и служила бы под моим началом великому благу. Большинство твоих предшественниц были умнее.
Усаги не ответила. Если Галаксия пыталась надавить на ее эмоции, то их у Усаги уже не осталось. Она должна была ненавидеть Галаксию, но она ничего не чувствовала. Внутри у нее гуляла космическая пустота, и слова врага проваливались туда, не задевая нервы.
— Но я готова дать тебе еще один шанс, — Галаксия холодно улыбнулась. — Во имя твоей силы, которой ты недостойна. Вставай под мой флаг, Сейлор Мун, и сделай свое существование и смерть твоих слуг чуть менее бесполезными.
Усаги снова промолчала. Она подумала о том, какие атаки можно было бы обрушить на Галаксию. Девочки не смогли нанести ей урона, только повредили ее трон и браслет. И принцесса Старлайтов тоже уничтожила браслет. Усаги взглянула на запястье Галаксии, где тускло блестел чуть треснутый наручник.
— Отказываешься, — протянула Галаксия. — Жаль, жаль. Что же, быть по-твоему. Точнее, по-моему.
Она подняла руки ладонями вверх, и на них, медленно набухая, разгорелись светящиеся шары. Свет был похож на тот, каким владела принцесса Кинмоку — он сочился сквозь пальцы Галаксии, стекал по ее рукам и тяжело плюхался на сиденье трона. Галаксия свела руки, соединяя шары в один, и дунула. Свет поплыл на Усаги, разрастаясь и вскипая, и та отметила, что свет этот какой-то неправильный, мертвенный, темный. Он как будто вбирал в себя пространство вокруг, отбрасывая колкие металлические блики. Усаги вскинула жезл. Нужно было защищаться.
Первую атаку Усаги темный свет просто поглотил, вторую рассеял. На третьей Усаги поняла, что Галаксия была права: ее сила здесь не работает. Но она не отступила ни на шаг. Она пообещала драться, и она не могла поддаться, не могла умереть, пока Галаксия не упала со своего трона. Усаги пошире распахнула глаза, чтобы случайно не зажмуриться, и шагнула в темные завихрения.
Ничего не произошло. Она не рассыпалась, из ее лба не выплыло, мерцая, семя. Она только перестала чувствовать — опору под ногами, жезл в руке, тепло формы на коже. А потом темный свет рассеялся, и все ощущения вернулись разом. Неимоверная усталость, такая, что прямо хоть здесь ложись и засыпай, ком в горле, саднящие от слез глаза, давящие на большие пальцы туфли.
Усаги опустила глаза и поняла, что она развоплотилась. Брошь была на месте, и можно было превратиться обратно, но она не стала. Она стащила с себя туфли, поочередно наступив им на пятки, и пошла в сторону трона.
— Интересно, — сказала Галаксия. — Очень любопытно. А если так?
В грудь Усаги ударила ледяная волна — она даже не поняла, чего, потом кожу закололи мелкие невидимые иголки, потом на макушке у нее что-то лопнуло и потекло по затылку за шиворот. Усаги не стала проверять, что это. Она шла на Галаксию.
— А, ну разумеется, — Галаксия кивнула. Впрочем, тон у нее был уже не такой самодержавный. — Это твои девочки… Их работа. Примитивный щит. Хорошо…
Усаги пронзила черная, с красноватым отсветом молния. Волосы электрически затрещали, а на одежде появились подпалины. Сама Усаги ничего не почувствовала и продолжала идти.
Когда она подошла почти к самому подножию трона, Галаксия прекратила магические атаки. Она встала, криво улыбаясь, и в руке ее возник золотой меч. Усаги нагнулась и подобрала посох Сатурна. Что с ним делать, она не представляла, но раз у Галаксии есть оружие, значит, будет и у нее.
Позиция Галаксии была выгодней, и мечом своим она владела хорошо. Усаги выставила вперед посох, держа его, как шест, и попыталась неловко отбить удары. Галаксия презрительно фыркнула и легко ткнула мечом под руками Усаги. Клинок скользнул внутрь нее где-то под ребрами, не причинив боли. Усаги даже не успела испугаться, только шагнула вперед, размахнулась и что есть силы ударила опешившую Галаксию посохом по шее. Галаксия пошатнулась, и Усаги ударила снова, и снова, и снова, а свободной рукой крепко ухватила Галаксию за запястье.
— Ничтожество, — Галаксия отпустила бесполезный меч и перехватила посох, но Усаги не дала его вырвать. Она дернула древко на себя и саданула коленом туда, где, по ее представлению, находилось солнечное сплетение. Галаксия со свистом выдохнула, и Усаги отстраненно отметила, что физическую боль она все же чувствовать способна. Впрочем, Галаксия немедленно ударила ей под дых, потом сделала подсечку, и Усаги упала, увлекая за собой своего врага. Галаксия могла чувствовать боль, но и Усаги, как выяснилось, тоже могла.
Они покатились вниз по ступеням, продолжая свою странную молчаливую драку. Усаги раньше никогда не вела с врагами рукопашный бой, а Галаксия была сильнее, тяжелее, выше и опытнее. Но сдаваться было нельзя, и Усаги повисла на ее запястье, а второй рукой продолжала бить, чувствуя, как саднят костяшки, болит колено, ноет копчик, гулко стучит в висках и в затылке. В какой-то момент она упала на Галаксию и немедленно вцепилась зубами в оказавшуюся рядом шею. Галаксия вскрикнула, и Усаги сдавила челюсти, чувствуя на зубах кровь и удивляясь тому, что у Галаксии есть кровь. Ей показалось, что из нее внутрь Галаксии потекло что-то — или наоборот, и она поняла, что ни в коем случае нельзя разрывать этот мерзкий контакт. Галаксия тоже почувствовала, что Усаги берет верх. Она хрипло выругалась на незнакомом языке, ударила Усаги между ног, подкинула, перевернулась так, что теперь она оказалась сверху, но Усаги не отцеплялась, только изо всех сил напрягла все мускулы — нельзя было отпускать Галаксию, и еще в напряженном состоянии удары причиняли меньше боли. Галаксия что-то втыкала в нее, выворачивала, ломала. В какой-то момент Усаги почувствовала, что ее свободной руке ничто не препятствует, и немедленно обхватила ей шею Галаксии, стараясь одновременно сжать и потянуть как-нибудь так, чтобы сломать ее. Нужно было поскорее заканчивать с этим, потому что тело Усаги превратилось в комок пульсирующей боли, каждую секунду вспыхивающий в новом месте. Она старалась не чувствовать, отвлечься от горящей себя. Сейчас она была сосудом, куда перетекала Галаксия. От нее сейчас остались только зубы, правая рука и левая кисть, и нельзя, ни в коем случае нельзя было отцепляться.
Усаги даже не поняла, когда сыплющиеся на нее удары прекратились. Она только почувствовала, что ее желеобразное тело больше не трясет, и поняла, что Галаксия перестала двигаться. Усаги покосилась наверх, в сторону — Галаксия почти не дышала, только конвульсивно содрогалась, и внутри нее, под щекой Усаги, что-то хрипло ходило.
Усаги разжала челюсти — с таким трудом, будто они заржавели. На шее Галаксии разливался черный, с прожилками синяк, а в центре его вздымалась и опадала кровавая каша. Усаги подумала, что это сделала она и что ее должно тошнить, но ее не тошнило. Она попыталась сесть, не смогла, оперлась правой рукой и принялась аккуратно сдвигать себя вниз, к левой. Галаксия была опустошена, и теперь нужно было избавиться от браслета.
— Бес… — из горла Галаксии вырвался полувсхлип. — Бес… полез… но.
Усаги не поняла, что именно бесполезно. Она подползла к браслету и взялась за него двумя руками.
— Эт… браслет… не из того ма… териала… чтобы ты его сломала, — Галаксия странно, мокро закашлялась. Усаги крепко сжала пальцы и изо всех сил напрягла руки.
— Дур… дурочка, — Галаксия не предпринимала попыток остановить ее. — Прекрати.
Усаги не прекратила. Усаги закрыла глаза и представила, что она великан — огромный, выше неба, сильный-пресильный, и рук у него шесть, и все они каменные. На плечах у этого великана сидят все ее воины, все девочки, и Старлайты тоже. И Луна сидит. И Мамору. И Чибиуса. И мама с папой, и Шинго. Все сидят, все человечество. Все человечество помогает ей, у нее сейчас сила всех людей на свете. И ей ничего не стоит разорвать этот проклятый браслет.
Усаги открыла глаза. Ее руки были страшно напряжены, на тыльной стороне ладоней вспучились вены, ногти стали даже не белыми — синими, и из-под них проступила кровь. Ее руки рвали браслет. И браслет поддавался.
Усаги медленно, как лист металла, рвала его, и щель росла, и золотые стенки загибались и сминались под ее пальцами. Ей показалось, что она раздавила запястье Галаксии, потому что та вдруг ужасно закричала, снова закашлялась с гадким булькающим звуком, и Усаги показалось, что это не один человек рыдает, а многие тысячи — воют в предсмертном ужасе. И ей показалось странным, что это она, Усаги, Сейлор Мун, воин любви и справедливости, сейчас убьет многие тысячи.
Последний миллиметр браслета натянулся и со звоном лопнул. Руки Усаги раскинуло в стороны, а сама она упала на Галаксию — точнее, на то визжащее и воющее, что осталось от нее. Усаги услышала, как мелко звякнул разорванный ею кусок неизвестного металла, а потом все вспыхнуло, и Усаги провалилась в глубокий обморок.
Первым делом стало темно и тихо. И перестало быть больно. И Усаги больше не лежала на Галаксии, только вкус крови во рту напоминал о том, что она только что сделала. Она села, удивляясь тому, что может сидеть, потом встала. А потом пространство вокруг нее начало тихонько звенеть, и над ней, под ней, по всем сторонам начали плавно разгораться маленькие спокойные огоньки. Усаги плыла посреди мириадов звездных семян.
Она закрутила головой, стараясь увидеть побольше и запомнить, чтобы рассказать потом девочкам. Ей казалось, что воздух вокруг дышит, что он живой, что он тихо поет, что звездные семена смотрят на нее и ласково гладят лучами. Она засмеялась от того, как хорошо и цельно она себя чувствовала. А потом она снова подумала про девочек и поняла, зачем она здесь.
Из темноты выплыла бледная, скорчившаяся фигура. Усаги остановилась рядом с ней и протянула руку, чтобы тронуть за плечо. Фигура обернулась, уставилась на нее, и Усаги поняла, что у фигуры нет лица.
— Я пришла забрать свое, — сказала Усаги. — Ты забрала это. Отдай.
Фигура не ответила. Она мерно покачивалась из стороны в сторону и смотрела своим отсутствующим лицом прямо на Усаги.
— Отдай, — повторила Усаги. — У тебя нет права на то, что принадлежит мне. Я сражалась с тобой, и я выиграла. Отдай мне мое.
Фигура склонила безликую голову и зашелестела. Усаги показалось, что она расползается в разные стороны, что она сейчас уйдет.
— Ты не посмеешь убежать, — Усаги сделала шаг вперед. — Ты не сможешь спрятаться. Я не уйду, пока не заберу то, что принадлежит мне. Ты воровка. Отдай мне мое.
Фигура извернулась, застонала, и выкинула себя наружу. От нее во все стороны протянулись бледные ручки-щупальца, а через мгновение перед Усаги засияли — одно, два, три, — восемь звенящих звездных семян.
— Это не все, — сказала Усаги. — Ты врунья, ты прячешь то, что принадлежит мне. Отдай. Отдай мне мое.
Фигура завыла, закрутилась водоворотом. Усаги не сдвинулась с места, только обняла руками звездные семена своих девочек.
— Ты держишь трех воинов звездного света. Ты думаешь, что они в твоей власти. Но это неправда. Это мои воины, и ты отдашь их мне. Верни мне мое.
Фигура захрипела и зарычала, но от нее пробежали еще три щупальца, и семена Старлайтов тихо замерцали у Усаги на руках.
— Это не все, — сказала Усаги, на этот раз тихо, почти шепотом. — Ты забрала еще кое-что, что было моим. Ты можешь не знать, что оно мое, но оно мое, и я не уйду без него. Верни мне… верни мне Мамору.
Фигура замерла и поникла, и замерло сердце у Усаги. Лютый холод пополз по ее венам, сковывая дыхание. Она не хотела думать о том, что могло значить это молчание.
— Верни мне его, — попросила она. — Пожалуйста, верни. Я знаю, что ты можешь. Во имя чего угодно, всего хорошего что есть в тебе, всего, что ты любишь и что любила. Пожалуйста, прошу тебя, верни мне его обратно.
Фигура помолчала, потом наклонилась, и перед Усаги блеснуло прозрачное, хрупкое, почти несуществующее семя. Она медленно протянула руку и поманила его к себе, чувствуя, как трогается лед внутри нее. Звездное семя Мамору отбрасывало крошечные золотые отсветы на ее ладонь, и Усаги готова была заплакать.
— Уходи.
Усаги даже не поняла, что говорит фигура. Не поняла, потому что не услышала слов, и поняла, потому что услышала их значение.
— Ты взяла свое. Теперь уходи, или сама останешься здесь навсегда.
— Хорошо, — Усаги подняла глаза на фигуру. — Я уйду. Но я забрала не все. Ты не отдала мне звездную принцессу.
Несуществующее лицо фигуры странно исказилось, как будто она пыталась улыбнуться. От фигуры протянулось тонкое щупальце, погладило Усаги по щеке и мягко дотронулось до ее лба. А потом фигура заколебалась и растаяла, и потухли кристаллы семян, и откуда-то издалека повеяло морозным ветром. Усаги обернулась, не понимая, что происходит, и увидела, что мрак вокруг становится серым, сырым, а под ногами проступает темный от росы бетон. Она сделала шаг, голова ее закружилась, и Усаги с размаху упала на холодную мокрую крышу.
|
|
|
| |
|
|
|
|
06.02.2015, 21:29
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
26. Праздник проходит, и о нем никто не вспоминает.
Сейя ждала Усаги у ворот лесопарка. Она сидела прямо на земле, прислонившись к столбу, и листала разноцветный журнал для дошколят. Усаги неслышно подкралась сзади и заглянула в статью.
— Земляные шмели? — спросила она недоверчиво. — Ты разве увлекаешься биологией?
— Не-а, — Сейя захлопнула журнал, скатала его в трубочку и принялась неловко запихивать за пояс. — Это кто-то на площадке оставил, а я присвоила, потому что там кандзи нет. Пойдем?
— Пойдем, — Усаги протянула руку, но Сейя покачала головой, уцепилась за столб и осторожно поднялась на ноги, виновато улыбаясь:
— Ты не смотри так, я уже нормально, мне просто совершать резких движений пока нельзя. Я… не очень быстро заживаю.
Это Усаги заметила. Даже у нее уже сняли последние швы, а ведь на ней поначалу живого места не было. Сейю же выпустили из-под надзора буквально неделю назад, и она все еще ходила немного скрючившись.
— Я нашла подходящие камни, — Сейя растопырила ладонь и принялась загибать пальцы. — Один лежит около сторожки, он не очень большой, второй под старой лазалкой на детской площадке, третий вообще недалеко, буквально возле холма, а четвертый в ручье, и он здоровый. Я его расшатала, но нам все-таки понадобится тачка.
— Возьмем у садовника, — сказала Усаги. — Подожди, а почему четыре?
Сейя отвела глаза и уставилась на собственную ладонь:
— Видишь… Я решила… Будет правильней, если Принцесса останется с ними.
Тачку садовник дал, взяв с них обещание не таскать ее по грязи и быть обратно к обеденному перерыву, потому что после двух обещали привезти рассаду. Девочки обошли примеченные Сейей места и по очереди дотащили камни до холма, где была похоронена Мышь. Там они расставили их неровным кругом, и Усаги высыпала вокруг семена папоротника, которые дала ей Макото. Она пыталась заставить Сейю не таскать тяжести, но не преуспела, потому что Сейя логично возразила, что Усаги таскать тяжести пока что тоже нельзя. В результате они обе устали и вымазались в земле, и долго отмывались прямо на колонке возле канала, потому что день был жаркий, а домой идти не хотелось.
Они уселись на парапете, сняв обувь и опустив босые ноги в воду, и Усаги вытащила из рюкзака помятый перекус. Она заранее выспросила у Ятен, что все-таки им можно есть, поэтому перекус представлял из себя завернутые в пресную лепешку овощи и слабый остывший чай в бутылке. Усаги бы предпочла что-нибудь сладкое и гадкое, но ей хотелось разделить еду с Сейей, и она готова была пойти на некоторые жертвы.
Какое-то время они сосредоточенно жевали, потом раскрошили лепешку толстым ленивым уткам, потом Сейя догадалась стащить мокрую рубашку и расстелить ее на плитах, чтобы сохла быстрее. Усаги хотела сказать, что в нижнем белье на улице сидеть не принято, но подумала, что здесь никого нет, да и если бы и был — не все ли равно. Она подождала еще немного и наконец решилась:
— Вы ведь… сегодня, да?
Сейя быстро подняла голову. Они договорились, что Старлайты улетят тайно, без речей и слез, и что они не будут поднимать эту тему в разговоре. И Усаги была согласна, что так разумнее, но ей все равно было очень, очень, очень больно.
Сейя потянулась к ней, и Усаги с чувством странного облегчения скользнула в ее объятия. Она так и не дала себе труда разобраться, что происходит между ними, да и не стоило, видимо, потому что в любом случае отлет Старлайтов должен был все оборвать. Таики сухо объяснила, что они не могут пообещать вернуться из-за тонкостей течения времени на таких больших расстояниях, да и связываться друг с другом не будет никакой возможности. Усаги все пыталась привыкнуть к мысли, что она никогда не увидит Сейю, и пыталась убедить себя, что это вовсе не так больно, как кажется. Понять, почему больно, она просто не решалась.
— Я попросила девочек, чтобы ты проводила нас, — дыхание Сейи щекотало ей кожу, и Усаги чуть наклонила голову, чтобы быть поближе. — Ты проводишь?
— Угу, — Усаги переплела руки у Сейи за спиной, чувствуя под пальцами шершавые следы царапин и шрамов. — Вас ждет кто-нибудь дома?
Сейя вздохнула и потерлась щекой о лоб Усаги, потом опустила голову ей на плечо:
— Не знаю. Там, когда мы улетали, ядовитая пустыня была. Вряд ли кто-нибудь выжил.
— Тогда вы летите на смерть.
— Наверное.
От того, каким легким тоном Сейя признавала эти ужасные слова, в горле у Усаги начинало саднить, и хотелось крепко обхватить эту невозможную девочку и никуда никогда не отпускать. Но Усаги знала, что Старлайты все равно не смогли бы жить на Земле, а если бы и смогли — они выбрали вернуться на Кинмоку, и Усаги не имела здесь голоса.
— Не плачь, — Сейя коснулась губами ее ключицы. — Или плачь. Как тебе легче.
— По-моему, никак, — призналась Усаги. — Да и неважно это.
— А что же тогда важно? — Сейя подняла голову, и в глазах ее было столько мучительно нежного, что у Усаги внутри что-то надорвалось. Она скользнула ладонью вверх, к затылку Сейи, наклонилась и дотронулась до ее губ, привлекая к себе и не давая уйти. Она знала, что на Кинмоку так не целуют и что любовь там выражается иначе, но она не могла как на Кинмоку, и у нее не было времени, чтобы научиться. Сейя ответила — неумело и мягко, а когда Усаги отпустила ее, легко провела указательным пальцем по ее губам.
— Ты ведь будешь счастлива, правда? — спросила она тихонько, и Усаги кивнула, потому что, конечно же, она будет. Просто понадобится некоторое время.
— Знаешь, — Сейя задумчиво посмотрела на блестящую рябь канала, на которой все еще покачивались не теряющие надежды утки, — я иногда думаю… Представляешь, мы прилетаем домой, а там трава, настоящая.
— Только трава? — Усаги не могла не улыбнуться. Невеликие запросы к планете, что и говорить.
— Ну да, — Сейя смущенно улыбнулась в ответ. — Трава ведь везде прорастает, хоть выдергивай ее, хоть выкашивай, хоть ядом поливай. Вдруг мы вернемся, а она проклюнулась — тоненькие такие побеги, нежные, зеленые. Везде-везде. Таики, правда, говорит, что сперва это будет не трава, а плесень и всякие грибки, но я и им буду рада.
— Есть вы тоже плесень будете?
Сейя пожала плечами:
— Может, и ее. Мы же не знаем, сколько там времени прошло с нашего отлета. Может, там вообще воздух так и не очистился, и тогда мы умрем, как только попадем туда.
Усаги вздохнула. Невозможные, невыносимые упрямицы.
— По-моему, вы большую глупость делаете, — честно сказала она.
— По-моему, тоже.
— Ну и зачем тогда?
Сейя снова потянулась к Усаги и положила голову ей на плечо, перебирая пальцами волосы:
— Не знаю… Принцесса хотела, чтобы мы вернулись. Но мы не потому улетаем, что слушаемся приказа. Просто… видишь… нам домой пора.
***
На этот раз Усаги никто не мешал, и она смотрела на превращение Старлайтов, стараясь запомнить его как можно лучше. Очень похожие, но все-таки разные, и совсем иные, чем у землян. Наверное, любопытно было бы увидеть трансформации Мыши, Сирены и Вороны, когда они все еще были воинами. Она подождала, пока перестанет пульсировать горячий свет, подошла к ним и поклонилась Таики и Ятен. Сейю она обняла, задержавшись в ее руках, пожалуй, чуть дольше, чем стоило. Они ничего не сказали друг другу, потому что невозможно было выплеснуть накопившиеся слова за несколько минут. И к тому же, они договорились, что не будут плакать.
Усаги отошла в сторону, чтобы не мешать телепортации. Сейя пыталась объяснить, как она проходит, но Усаги ничего не поняла, кроме того, что это самая ненадежная вещь в мире и может дать сбой в любой момент. Если так, то Старлайты погибнут раньше, чем ступят на свою выжженную планету, раньше даже, чем покинут чужую. Усаги проследила, как они берутся за руки, как говорят что-то непонятное и переливчатое, как из-под земли ударяет столб слепящего света, как он растворяется, а вместе с ним и три девочки, три звездочки, которые могли бы остаться в тепле, но снова выбрали холод и неизвестность.
Теперь она могла уходить, но она не уходила. Она села на сложенные в стороне блоки и подперла голову рукой. Она думала про войну, про Старлайтов, про свою непобедную победу, про свои полученные шрамы, про живых и невредимых девочек, про плачущую маму. Про Сейю. Про Мамору.
Они договорились встретиться здесь в половине девятого. Усаги сказала ему, что будет провожать Старлайтов, и попросила подождать и не приходить раньше. Мамору согласился, конечно, — после того, как он увидел ее изувеченное тело на крыше студии «Трех Огней», он соглашался с ней во всем и берег, как стеклянную. Он ничего не говорил про Сейю, да и она толком ничего не рассказывала. Пока Усаги лежала в больнице, она вообще мало говорила, больше плакала и ела, хотя еда все еще отдавала кровью. Она должна была быть счастлива — но она не была. Она должна была радоваться победе — но ей было все равно. Девочки были с ней, и все было в порядке, и Усаги не могла понять, почему же она чувствует себя такой тяжелой и усталой, и почему внутри у нее так дерет саднящее чувство невыносимой утраты.
Мамору выступил из темноты и присел с ней рядом. Он накинул ей на плечи куртку — очень кстати, потому что ночи становились не по-летнему холодными. Усаги благодарно взяла его за руку, они поднялись и не спеша побрели в сторону дома.
— Я предупредил госпожу Икуко, и она разрешила нам погулять подольше, — сказал Мамору. — Не хочешь что-нибудь съесть?
— Хочу, — ответила Усаги и поняла, что действительно ужасно голодна. Она ведь не ела ничего с того импровизированного обеда на канале, добрая половина которого была пожертвована уткам. — Только давай не в кафе. Не хочу сейчас к людям. Давай купим какой-нибудь гадости в супермаркете.
— Гадости? — Мамору приподнял бровь. — Это твои любимые чипсы теперь так называются?
— Я в шутку, — начала оправдываться Усаги и прикусила язык. «Гадостью» ее лакомства называла Сейя.
Они дошли до магазина, где набрали здоровенный пакет самых ярких упаковок — половину с игрушками и наклейками, и направились к скверу, где еще не были убраны оставшиеся с праздника бамбуковые ветки с желаниями. Усаги совсем забыла про фестиваль в этом году. Она остановилась рядом с аляповатым изображением млечного пути, подумала, что в ее жизни и без того достаточно символизма и услышала, как Мамору усмехнулся. Видимо, ему пришла в голову та же мысль. Тогда Усаги развернулась к нему, взяла за руки и посмотрела в глаза:
— Ты сердишься?
— За что? — Мамору улыбнулся.
Усаги закусила губу. Говорить было гораздо труднее, чем она думала. Еще труднее было не отвести взгляд.
— Я люблю тебя, — сказала она и с облегчением поняла, что говорит правду.
— Я знаю, — вполголоса ответил Мамору. — Неужели ты думаешь, что я сомневался?
Нет, конечно, он не сомневался. Усаги судорожно вздохнула. Нужно было выяснить все до конца.
— Мамору.
— Да?
— Разве можно любить… не одного человека?
Мамору смотрел на нее очень внимательно, веки его чуть дернулись, как будто он готов был расплакаться от жалости, но он сказал тихо и очень твердо:
— Да.
Усаги вырвала правую руку и прижала ее к глазам. Вот теперь заплакать рисковала она, но она сдержалась, потому что уже проявила такую храбрость, что больше просто не могла быть слабой. Мамору тихонько сжал ее ладонь, и Усаги яростно растерла кулаком глаза, а потом шагнула назад и потянула Мамору за собой. Они двинулись по дорожке, держась за руки, и Усаги наконец почувствовала, что стучащая птенцом в виске боль стала чуть-чуть, буквально на щепотку меньше. Она облегченно качнула рукой, в которой лежала ладонь Мамору, и поплотнее закуталась в куртку:
— Значит, я могу тебе все рассказать?
— Да, — попросил Мамору. — Расскажи, пожалуйста. Все-все.
|
|
|
| |
|
|
