|
Календарь моей надежды
|
|
|
|
 28.03.2016, 18:07
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Название: Календарь моей надежды
Автор: Magicheskaya
Категория/тип: гет
Пейринг/персонажи: Ами Мизуно/Зойсайт
Рейтинг: R
Жанр: Drama/Angst/POV/Hurt|Comfort
Размер: миди
Статус: в процессе
Описание: Что, если вчера твой любимый был здоровым человеком, а сегодня - инвалид? Что, если рушится вся жизнь, все планы на будущее? После длительной поездки заграницу, Ами возвращается к своему жениху. Только вот за несколько часов до ее приезда Зой попадает в аварию, которая привела к деменции - сложному психическому заболеванию. Сможет ли девушка не сломаться и быть сильной ради любимого? Или их брак обречен?
Предупреждение: AU/OOC
От автора: Деменция — приобретённое слабоумие,снижение возможности хранить ранее полученные знания и навыки, затруднение или невозможность приобретения новых. Деменция — это распад психических функций, происходящий в результате поражений мозга.
Прежде чем взяться за этот фанфик, я прочитала множество статей, постоянно обращалась к "Википедии" и другим сайтам, где есть данные про эту болезнь. Я не врач, и не собираюсь им стать, так что прошу прощения, если будут какие-то ляпы. Я очень хотела избежать их, не знаю, получилось ли. Но если что - ткните носом в ошибки.
Фанфик, который я до последней эмоции пропускаю через сердце. Надеюсь, найдутся те, чью душу он затронет.
|
|
|
| |
|
|
|
|
28.03.2016, 18:15
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Конец августа.
И снова это хрупкое перемирие дома, кажется, сотканное из тончайших кружев и моих нервов. Зой освободился от желания демонстрировать свою обиду (он никогда не умел толком обижаться) и с какой-то детской доверчивостью рассказывал о своих маленьких делах и наблюдениях. Я больше не скупилась на ласковое слово или объятие, стараясь стать для него чем-то естественным и понятным, тем, кого бы он принимал как нечто само собой разумеющееся. Быть может, когда-нибудь он примет меня как свою женщину? Наверное, меня больше всего и пугало, что я останусь ему лишь сиделкой и товарищем.
На работе все шло так, как я и предполагала: Андерс изо всех сил пытался отгородиться от меня за подобием невозмутимости и понимания. Он по-прежнему оставался очень отзывчивым, трудолюбивым, только вот свои восторги держал при себе. Мужчина уже не делился своими размышлениями, случайно пришедшими в голову, не пытался пригласить куда-то, как-то взбодрить меня. Просто выполнял свою работу. Я прекрасно понимала: это не потому, что его мнение обо мне сильно изменилось. Просто мы уже привыкли в моменты самых сильных переживаний притворяться, что все отлично. Андерс использовал именно этот нехитрый метод. Или я слишком много беру на свою скромную персону?..
Август прошел в неопределенности и горячке. Точнее, все было определено. Только вот как с этим жить, я все еще имела слабое представление. Снова отослала деньги, пришедшие от родителей, и тут же принялась соскребать последние гроши на лекарства и оплату квартиры. Впервые разобрала гардероб и поняла, что у меня не осталось нормального нижнего белья, а денег на покупку нового совершенно нет. Было стыдно снова влезать в долги, поэтому приходилось на всем экономить. Зойсайт не понимал этого и то и дело просил новый ножичек для резьбы, свежей черешни, абрикосовый пирог… Мне было стыдно ему признаться, что я сама не способна достойно прокармливать нас. Не в силах отказать в просьбах Зойю, я стала экономить на себе, больше не обедая в перерыве в буфете больницы. От щебетаний коллег о новом выходе серии вязаных платьев или особенно качественном SPА-салоне, у меня начинала болеть голова. Я чувствовала себя жутко неловко и ущербно рядом с теми, кто мог позволить себе костюм из бутика или пойти в ресторан. Сказка, преподнесенная Андерсом, быстро покинула меня. Как же раньше я не испытывала такой острой нужды?..
Я задавала этот вопрос себе и не могла найти ответа, пока меня однажды не осенило: теперь я действительно свалила все только на себя, больше не опираясь ни на чью помощь. И впервые я задумалась о том, что это неправильно. У меня есть родные люди, почему я не доверяю им своей боли, почему не даю помочь мне? Одним вечером я села рядом с Зойем и стала взволнованно и сбивчиво говорить, что денег совсем нет, одежда прохудилась, налоги повысились… Быть может, я уже и не разговаривала конкретно с Сэйтом, а сама с собой, потому что это было жизненно необходимо. И только последние слова были обращены к Зойю, наверное, самые горькие и обидные из всех сказанных:
-Извини, я не могу купить тебе твоих любимых конфет, - губы сводило какой-то странной, судорожно-жалкой улыбкой, - у меня совсем нет денег…
Я даже не знаю, чего ждала. Укора? Презрения? Каких-то обвинений? А он только прошептал:
-Почему же ты мне раньше не говорила, Ми? Я бы ни за что не потребовал от тебя чего-то… - Зой затравленно посмотрел на новый выжигательный набор и вазу с фруктами на столе, словно это была его вина. – Мне это не нужно… - он, словно ребенок, протянул мне в дрожащей ладони книгу с инструкциями по резьбе, будто это могло что-то изменить.
-Нет, не обижай меня, пожалуйста, - я даже испуганно отпрянула. – Пользуйся.
Я и не знала, радоваться или плакать от того, что допустила это откровение. Ведь Зой, кажется, не мог найти себе места, чувствуя себя бесполезным и беспомощным в нашей нужде. Он по-прежнему любовно возился со своими дощечками, но иногда в его взгляде появлялось такое, словно он корил себя за это удовольствие. Я уже готова была идти на вторую работу, лишь бы вернуть ему непосредственность и беззаботную улыбку, но одновременно понимала, что бывшей жених должен знать о моих проблемах. Иначе однажды мы докатимся до того, что он вообще перестанет уважать мой труд и то, что мне бывает тяжело.
В конце августа у нас в больнице устроили праздник (по случаю юбилея со дня открытия). Заказали ресторан, шикарное меню, программу до полуночи… Я не собиралась торчать там слишком долго, но мне разрешили прийти с Зойем, и бессмысленная попойка стала нести в себе чуть больше плюсов. Во-первых, выход поможет нашему общению, во-вторых, нам не помешает хоть немного отвлечься от проблем. Весь вечер мы наряжались: я достала свое розовое на бретельках платье (которое, кстати, осталось мне аж с выпускного!), а Зой – черный костюм и белоснежную рубашку. Я испытывала какой-то забытый трепет от этой приятной суеты и беспечно улыбалась. В Сэйте, кажется, тоже проснулось нечто, что заставляло его лукаво ухмыляться и подмигивать отражению зеркала. Прямо как раньше.
Пройдя глупые формальности с поздравлениями и радушными рассаживаниями, мы заняли свое место в уголке стола и, не обращая ни на кого внимания, стали переговариваться между собой. Меня радовало, что Зой уютно чувствует себя среди незнакомых людей, но все-таки стремится уединиться со мной. Но легкость вечера куда-то пропала, стоило только Андерсу подойти к нам. Он был неотразим: серебристо-серый костюм красиво сочетался с такого же цвета глазами и светлыми волосами, рубашка, расстегнутая у горла на одну пуговицу, давала дамочкам, привыкшим видеть его в белом халате, повод для развития фантазии. Но отнюдь не его внешний вид вывел меня из душевного равновесия. Просто одно появление этого человека не могло оставить меня равнодушной.
-Здравствуй, Ами, обворожительно выглядишь, - добродушно усмехнулся Брейд, небрежно и одновременно осторожно пожимая мою ладонь. – Как вечер?
-Спасибо, хорошо, - проблеяла я, боясь посмотреть Андерсу в глаза.
-Не представишь своего спутника? – поинтересовался мой подопечный и невозмутимо скрепил знакомство рукопожатием.
-Это мой… мой… - пробормотала я.
-Жених, - просто подсказал мне Зой, прищурившись; его лицо не было враждебным или высокомерным, но я прекрасно знала, что значит этого его выражение лица.
-Ами много о вас рассказывала, - спокойно улыбнулся Андерс. – Даже долгие часы в ее кабинете не давали ей забыть о вас…
«Господи! – ужаснулась я, чувствуя, как щеки горят от двусмысленности этих фраз. – Что он говорит?!»
-Конечно, - голос Сэйта был практически елейным. – Мы с Ами очень давно друг друга знаем и давно живем вместе. Разве она может забывать обо мне? Знаете, наши отношения начались со школьной скамьи. Я ее первый и единственный.
Я изумлялась, как мой добродушный Зой, после аварии превратившийся в ребенка, может так язвить! Я еще смела надеяться, что он не понимает подтекста!..
-Спасибо за приветствие, Андерс, - неловко встряла я, стремясь в панике закончить этот разговор. – Увидимся завтра, - я улыбнулась и отвернулась к Зойю, втайне стыдясь своего поступка.
А Брейд только усмехнулся и отошел, тут же подхваченный одной из медсестричек в пошлом красном платье. Я вздохнула свободнее.
-Ох и не понравился мне твой сотрудник, - покачал головой Зой.
«Значит, он все понял!»
-Почему? – сипло спросила я.
-Мне не по душе, как он смотрит на тебя, - пригубил вино Зой. – Так, словно имеет на тебя право.
-Глупости, - постаралась улыбнуться я, чувствуя, как все внутренности буквально вымораживает страхом, по спине бежит озноб, и я ежусь. - Он просто мой добрый друг.
-Друг со взглядом собственника, - отрезал Сэйт и прикрыл глаза, показывая, что не потерпит моих отпирательств.
А я и не пыталась заговорить с ним об Андерсе, наоборот, всеми силами отвлечь. Мы пару раз танцевали, угощались блюдами и совершенно отрешались от окружающих. Но стоило где-то рядом оказаться Андерсу, и Зой непроизвольно хватал меня за плечо или за руку, словно показывая, что я пришла с ним и принадлежу только ему. Я с удивлением и недоверием поняла, что Зой… ревнует. Ревнует меня к другому мужчине. И от этих мыслей по телу все-таки разливалось приятное тепло. Домой я ехала без всякой тревоги и лишних размышлений, стараясь наслаждаться моментом. Зой ко мне небезразличен! За это можно многое вытерпеть.
Лето подходило к своему концу, но я не жалела его. Оно было слишком беспощадным ко мне в этом году. И, направляясь в такси домой, прижавшись щекой к плечу Зойя, я надеялась, что госпожа Осень будет ко мне благосклоннее…
|
|
|
| |
|
|
|
|
28.03.2016, 18:15
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
2-3 сентября.
Мне не спалось, хоть плачь. Зой уснул, отвернувшись к стенке, а я никак не могла сомкнуть глаз. Тогда я тихонько выскользнула из постели и ушла в кухню, которая находилась дальше всего от нашей спальни. Я включила свет, достала баночку черничного йогурта и уселась на стул, подобрав коленки к подбородку. Взгляд непроизвольно скользнул по крашеной стене, на которых были развешены фотографии. У нас всегда их было много. Особенно, конечно, мне нравился наш совместный портрет, где я стояла с Зойем, прижавшись к нему спиной, а он любовно обнимал меня, и наши улыбки были такими... такими, какими не были уже, наверное, сотню лет! В тот день Зой предложил мне стать его женой... Конечно, он не мог это сделать, как расписано во всех любовных романах и фильмах, не было никаких там букетов роз и клятв в вечной верности, произнесенных на коленях. И даже колечко я не нашла на дне бокала с шампанским... Он просто попросил меня всегда готовить ему вкусные супчики, убирать нашу квартиру и возиться с нашими карапузами! И вручил букет нарциссов, только что выдранных из клумбы прямо у меня на глазах! Конечно, все это было произнесено полушутливым тоном и с самыми лукавыми улыбками, только вот я-то знала, как Зой сейчас серьезен... Разве я могла сказать "нет"? Да я запрыгала от счастья, повиснув у Сэйта на шее! И фотография сохранила в себе отпечаток этого восторга, наш блеск глаз и нежность.
Я даже не заметила, что тихо смеюсь, погрузившись в воспоминания. То, что было раньше, кажется мне теперь таким сумасбродным и беззаботным! И Зой был такой зажигалкой, солнечным лучом, настоящим романтиком, хотя никогда не пускался в банальности, даже организовывая совместный ужин или покупая цветы. Он все умел преподнести, как праздник. Интересно, что бы сказал сейчас мой, прошлый Зой, видя меня одну в пустой кухне в этой глупой бесформенной пижаме, висящей на мне балахоном? Что бы он сказал на мои впалые щеки и безрадостные глаза? При этой мысли я улыбнулась, но на этот раз грустно. Потому что поводов для счастья как-то не находилось.
Пора привыкать, я сотню раз себе это говорила. Теперь Зой действительно наивный ребенок, он не притворяется и не шутит. Он и вправду такой. Раньше в нем был твердый мужской стержень, настоящее чувство собственничества и вполне понятные взрослые желания. Теперь их нет, теперь я - его опора, его добровольная сиделка. И теперь я не верю, когда люди говорят о том, что рады были бы просто быть с любимым рядом. Господи, если бы я раньше не знала его настоящей любви, его страсти и нежности, конечно, я была бы сейчас на седьмом небе от счастья, просто держа его за руку, ощущая его доверие ко мне! Но я изведала гораздо большее, и теперь все остальное кажется мне просто крошкой старых чувств. Я понимаю, я неблагодарная. Просто грусть не отпускает.
Не знаю, зачем, я сняла наш портрет со стены, подошла к окну и распахнула его. В лицо ударил холодный ветер и всколыхнул тюль. Я мигом покрылась мурашками, но было как-то все равно. Я сняла фотографию и еще раз посмотрела
на наши счастливые лица. На лицо моего Зойя, которого больше нет... И отпустила фотографию, которая лишь мелькнула в темноте и исчезла. Зачем я это сделала, зачем уничтожила? Только в голове беспрестанно звучало: "Смирись, смирись, смирись... его больше нет, есть другой..." Я закрыла окно, спрятала рамку, ощущая себя каким-то вандалом, а потом вернулась в свою холодную постель. Зой по-прежнему спал, откинув одеяло, и я накрыла его, оставляя краешек и для себя. Наверное, надо купить еще одно, чтобы обоим хватало. Я надела носки, чтобы не мерзли ноги, и скрючилась на своей половине кровати. Скоро станет светло, нужно спать. Нужно спать.
***
Мы сидели напротив друг друга и по-дружески разговаривали. Зой не заметил, что на стене не хватает нашей фотографии, и я пыталась убедить себя, что должна чувствовать по этому поводу облегчение, а не щемящую тоску. Надо стать ему хорошим другом, любить - слишком больно. Друг пригодится ему всегда. А я? А что ж я? Время способно убивать многое. Оно вряд ли до конца уничтожит мои чувства, но вполне способно научить меня быть с Зойем и при этом не навязываться ему и не пугать.
- Сходим куда-нибудь? - несмотря на свое решение, я не собиралась отрешаться от него, прогулка - вполне невинное занятие.
- Пойдем, - охотно согласился Зой, уминая завтрак. - Люблю, когда у тебя выходные. Меня скоро мутить станет от этих стен.
- Я попрошу Тави больше гулять с тобой, - кивнула я, теперь начиная убеждать себя, что не должна ревновать по этому поводу. - Сходите с ней куда-нибудь, отдохните от квартиры.
- Тогда я позвоню ей сейчас, а ты можешь заниматься своей работой, если хочешь, - сказал Зой, поднимаясь со стула и направляясь к телефону.
А у меня все внутри свело. Я позвала его с собой, а он пошел звонить Тави. Неужели он не понимает таких простых вещей? Не понимает, что делает мне очень больно? Конечно, я и сама решила... разучиться любить его как мужчину, но когда ты видишь, что любимый человек от этого ничего не теряет, просто жить не хочется.
Я ничего не сказала, когда приехала несколько растерянная и удивленная Тави, когда они ушли, оставив меня в одиночестве... Я не сказала ничего. Я даже постаралась улыбнуться ему на прощание, не понимая, как еще несколько дней назад этот человек мог приревновать меня к другому мужчине. Может, мне все показалось? Может, не было за этим ничего, лишь ребяческое собственничество?
Я ушла в спальню, разделась и снова юркнула в бесформенную пижаму. И мне приснилось далекое одинокое детство, когда рядом со мной никого не было, лишь за стеной наигрывал патефон отца, а за окнами мелькали страшные черные тени... И я боялась темноты. Боялась, что она никогда не кончится.
***
Ближе к вечеру, когда Зой, веселый и румяный, вернулся домой, позвонил доктор и сообщил результаты обследования. Собственно, ничего нового он мне не сказал. Состояние Сэйта оставалось стабильным и не двигалось ни в какую сторону. Я вяло поблагодарила его и снова легла в кровать, меня знобило и мутило. Все было черным рябящим пятном, успокоительное никак не помогало. И я проклинала себя за то, что выкинула свою заветную фотографию, а не оставила себе хотя бы ради утешения, чтобы смотреть на нее и вспоминать свое самое лучшее время.
Я боялась одиночества в прошлом и будущем. А теперь, слыша, как напевает за стенкой Зой, понимала - это будущее уже настало. И оно стало настоящим.
|
|
|
| |
|
|
|
|
28.03.2016, 18:15
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
4 сентября.
Когда Зой зашел в спальню, я еще не спала, хотя было за полночь. Мне было так страшно снова сорваться перед ним, открыть, что я опять плачу, расстроить своим глупым и слабым поведением. Закусив краешек одеяла, я сжалась, мечтая, чтобы Сэйт лег на свою половину кровати и отвернулся к стене. И одновременно хотелось завопить во все горло не своим голосом, разрушить уже эту фальшь, чем бы это все не закончилось! Закричать, что мне больно, что я тоже умею чувствовать, мне страшно и одиноко! Ну неужели меня не услышат? Неужели всем действительно плевать на меня? Сколько уже можно притворяться, строить из себя сильного человека? Мне вдруг стало до такой степени все равно, что подумает обо мне Зой, что я приподняла голову от подушки и все-таки как-то жалко сказала:
- Зой... Обними меня, пожалуйста.
Сэйт заворочался на своем месте и повернулся ко мне:
- Что? - я видела в темноте, как он тоже приподнялся.
Мне стало до боли жаль себя, до острой щекотки в горле:
- Обними меня. Хоть чуть-чуть. Подожди хотя бы до того, как я усну. И тогда снова отодвинешься.
Он что-то пробормотал и неловко приобнял меня за плечи, а я взяла его обеими руками за теплую ладонь. Волны липкого страха начали отступать, но только не чувство глубокого одиночества.
- Спасибо, что жалеешь.
Он не ответил, и мне снова постыдно захотелось расплакаться, выплеснуть уже все, что накопилось за столько времени. Но на это уже, кажется, не было сил. Да и к чему мои слезы? Зачем снова набиваться на то, чтобы он жалел меня? Только вот молчать тоже уже не получалось.
- Ты спишь?
- Нет, - кратко, спокойно.
- Я должна тебе кое-что сказать, - не знаю, как я решилась на подобный разговор именно сейчас, в такое неподходящее время. Сделав над собой титаническое усилие, я отодвинулась от него и сжала пальцами одеяло. Снова повеяло нестерпимым холодом. - Зой... я... прости меня. Прости за все страдания, что я невольно приносила тебе, - голос хриплый, чужой. - Поверь, ни за что я не хотела бы причинять тебе столько боли. Я просто не могла смириться, что ты меня уже не любишь. Не перебивай, послушай, - я мягко толкнула его в плечо, когда он стал подниматься, - я обещаю, что никуда не уйду, не брошу. Но я правда все поняла. Конечно, я - дорогой тебе человек, мы столько лет были вместе, тебе не хочется расставаться со мной. Я уверена, что ты любил меня.
- Я люблю и сейчас, - робко вставил он.
- Любишь. Но не так. Ты ведь тоже это знаешь, да? А я все мучила тебя, требовала сверх меры, никак не могла понять этого, принять. Знаешь, мне так страшно... Меня так мало любили в этой жизни. И потерять твою любовь было самой жуткой карой, - я отвернулась от него, не в силах больше смотреть в его сторону. - Но не бойся, я больше не буду изводить тебя. Я буду твоим другом. Я всегда буду рядом. Я обязательно... научусь это делать. Помнишь, - я вдруг хохотнула, но больше это походило на рыдание, - как мы мечтали пожениться? Завести детей? Мальчика и девочку. Таких же рыженьких, как и ты. У тебя обязательно будут дети, - я поняла, что все-таки сорвалась, заплакала и от этого стала говорить торопливее, отрывестей и громче, - я буду любить их, будто своих. Ты обязательно еще повстречаешь женщину, которая станет для тебя всем. И я тоже полюблю ее как сестру. Я ни о чем не жалею и всегда буду любить тебя. Позволь мне быть с тобой хотя бы сейчас... мне так страшно остаться одной, - и я тут же обняла его, прижалась всем телом к его, дрожащему, будто он может исчезнуть в это же мгновение, раствориться, покинуть, - я не могу вот так... сразу... стать другом. Пожалей меня еще чуть-чуть, потерпи. Я сумею. А пока... мне так больно без тебя.
Я почувствовала, что он тоже плачет, но я должна была это сказать. Рано или поздно. Мой милый, добрый Зой не обидит меня сейчас, не оттолкнет. Ему тоже больно, но... он же знает, что я права. И, наверное, именно поэтому так горько плачет сейчас, будто маленький мальчик, гладит меня по голове и сжимает в руках. Я никогда еще не испытывала таких мук. Я словно прощалась с ним сейчас, прощалась со всеми своими мечтами о дружной семье, с надеждой быть любимой. Пока он позволит быть рядом, я не отступлюсь. Но веры больше нет. Нет...
И снова Ами Мицуно одна. Нелюбимая дочка, бывшая невеста. Несостоявшаяся мать и жена.
- Не плачь, мой милый, пожалуйста, - я умоляюще вытерла его сырое лицо ладонями, и он уткнулся мне носом в плечо, не выпуская меня из рук. - Не бойся, все будет, как прежде. Нет, лучше. Ты будешь свободным и обязательно счастливым.
- Мы так мечтали... - горестно вздохнул он.
- Твои мечты обязательно сбудутся, - убежденно, ласково перебила его я. - Не со мной, но... У тебя все будет хорошо.
- А у тебя? Будет у тебя все хорошо? Сбудутся ли твои мечты?
- Если ты будешь счастлив, мне уже нечего будет желать, - я горько лукавила, но не могла же сказать, что вся моя жизнь сейчас и отныне ломается пополам. И радости уже не быть.
- Давай... давай будем счастливы вместе, я хочу быть счастлив с тобой! - он снова кинулся меня обнимать. - Ну, маленькая... Хорошая моя, родная.
- Я пугаю тебя.
- И я тебя пугаю. Но разве мы перед этим остановимся? Я знаю, я очень болен. Ты не говоришь мне этого, но я еще не выжил из ума, - в его голосе появилась горечь. - Но это не значит, что я не понимаю, не чувствую...
"Ох, как много ты не знаешь!" - с отчаянием подумала я, но, конечно, промолчала.
- Ты ведь меня любишь, Ми? Любишь? - с какой-то странной надеждой спросил он, тихонько откидывая меня на подушки.
- Люблю. Ты же знаешь, как люблю.
Он погладил меня по голове, лег рядом.
- Мы ведь единственные родные друг у друга. Нам нужно быть вместе. И мы будем. Ми... я тоже тебя люблю. И я тоже научусь... быть другим.
Я обняла его крепко-крепко, поцеловала легко в губы. Делать это было почти нестрашно. Быть может, я снова совершала какую-то непоправимую ошибку. Но совершить ее было гораздо слаще, чем пойти по пути, который я считала правильным.
|
|
|
| |
|
|
|
|
28.03.2016, 18:16
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
5 сентября.
Утром я проснулась невыспавшаяся, но по-своему счастливая, потому что когда открыла глаза, сразу же увидела лицо Сэйта, на чьей груди я спала. Будильник неприятно резанул по ушам, и я поспешила выключить его, чтобы не разбудить Зойя. Но было поздно: тот заворочался и открыл глаза.
- Утро, - словно извиняясь, зачем-то пояснила я, но даже и не подумала сделать попытку встать; этого хотелось меньше всего.
- У тебя сегодня прием? - хриплым после сна голосом спросил Зой, прижимая меня крепче и натягивая на нас одеяло почти до самого подбородка; от этого его уютного жеста стало еще радостней и приятнее.
- Да, - я скривила нос, но улыбнулась. - Не хочу я никуда идти и оставлять тебя. Тем более, с этой Тави!
- А что такое с Тави? Тебе она не нравится? - он удивленно приподнял брови, а я покраснела и отвела глаза:
- А как она мне может нравиться? Она тут останется... с тобой. А я буду далеко.
- Ты ревнуешь? - Зой расплылся в хитрющей улыбке и попытался приподнять мое лицо пальцами, но я увернулась и сама положила подбородок ему на грудь:
- А что, если так?
- Да нет, ничего, - он пощекотал мне кончик носа. - Просто это как-то... неожиданно.
- И знаешь... мне было так обидно, что ты ушел тогда с ней, хотя я целый день была свободна! - в моем голосе все-таки отразилась горечь. - Я хотела провести его с тобой.
- Так почему же не сказала? Я думал, что тебе нужно передохнуть в свой выходной, а не возиться со мной.
- Раз и навсегда запомни, Зой, ты мне не в тягость, - я обняла его за шею, наслаждаясь вновь появившейся улыбкой на его губах. - Все это, конечно, хорошо, но мне пора вставать, иначе я опоздаю, - я со вздохом вселенской печали глянула на часы. - Через полчаса Тави придет. Не ленись и оденься, не хочу, чтобы она застала тебя в постели.
- Опять ревнуешь? - гадко захихикал он, перехватил меня как раз тогда, когда я уже была готова встать-таки с кровати, и повалил назад.
- Допустим, - легко согласилась я, смеясь. Господи, это самое прекрасное утро, какое у меня было за последнее время!
- Поверь, Ми, повода у тебя нет никакого, - он припал к моим губам в поцелуе, снова заставляя забыть, что меня ждут дела.
Я ответила со всем пылом, на который была способна, абсолютно не стесняясь своих желаний, но при этом не пересекая определенных границ. Мы оба пока не готовы к таким шагам несмотря на то, что прожили вместе годы. И даже эти поцелуи и легкие ласки - что-то удивительное, неповторимое в нашей беспросветной жизни. Я с трудом отодвинулась от Зойя, тяжело дыша и пытаясь собрать мысли в кучу:
- Милый, ну я же опоздаю! - я умоляюще посмотрела в его горящие зеленые глаза. - Отпусти, а?
- Разве я держу? - он продемонстрировал мне свои ладони.
- Еще как держишь!
- Ну раз так... - он хитро прищурился. - Сейчас, так уж и быть, иди. Но с работы возвращайся немедленно, - он в последний раз чмокнул меня в губы и нос. - Ясно?
Я весело кивнула и выскочила из постели, на ходу скидывая растянутую серую сорочку. Напевая себе под нос, быстро натянула чулки, белую блузу и черную юбку и, все-таки не удержавшись и подлетев к Зойю, поцеловала его напоследок.
- Оденься, - строго погрозила я ему пальцем и ушла.
Весь день меня словно невидимые крылья носили! Коллеги, наверное, давно привыкшие видеть мое хмурое, сосредоточенное лицо, недоуменно смотрели мне вслед и переглядывались, но все это было мне нипочем. Уже давно я не спешила домой так, как в этот сентябрьский день! Едва оказавшись в квартире, я повисла у Зойя на шее и позвала Тави, чтобы сказать, что на сегодня она свободна. Девушка тоже с немалым недоумением посмотрела на меня, но быстро собралась и ушла.
- Я купила мороженого. Может, посидим, посмотрим что-нибудь вместе? - улыбка никак не хотела сходить с моего лица. - Я очень-очень по тебе скучала, - шепотом поведала я, наклонившись к его уху, и Зой закружил меня по комнате:
- Я тоже.
Весь вечер мы смотрели какую-то американскую комедию, сюжет которой я категорически не помню, смеялись и целовались, потом вдруг затеяли оладьи с какао, завалявшимся в шкафчике с крупой, пили зеленый с лимоном чай...
- Давай будем делать такие совместные вечера почаще, - заявил Зой, макая олашку в пиалу с абрикосовым вареньем, - давай разговаривать, делиться своими мыслями, строить планы на будущее. У нас было так много планов. Давай их осуществлять! Начнем с небольшого ремонта, обои и клей ведь давно куплены. Жаль, что поездку за город придется отложить, на нее нет средств, но ничего, подождет, - он запихал целую олашку в рот за один раз. - Ты сказала, что я не могу работать, но ведь можно что-то взять на дом. Мы подкопим. А там, гляди, можно и о детишках подумать. Эй, ты чего? - Зой замолчал, увидев, как затряслись мои руки от его слов. - Я снова сказал что-то не так? - он подскочил со своей табуретки.
- Нет-нет, - я быстро замотала головой, улыбнулась и смахнула набежавшие слезы. На этот раз я не лукавила. Улыбка была действительно настоящей. - Просто... просто я ведь и вправду перестала надеяться, что все может еще сложиться хорошо. А тут... твои слова.
- Ми, у нас обязательно все будет хорошо, слышишь? - он ласково провел ладонью по моей щеке, потрепал волосы. - Все будет, как мечталось.
И в эти минуты я искренне верила в его слова. Теперь я не была одна. Мы были вместе, мы оба хотели этого будущего. А значит, половина тягот слетела с моих плеч.
***
В тот вечер ко сну я готовилась особенно тщательно. Растянутые футболки, пижамы и шорты полетели прочь. Я снова достала одну из кружевных шелковых сорочек, что так часто раньше покупала сама или получала в подарок от Зойя. Он терпеть не мог, когда на мне висела какая-нибудь мешковина. Сразу вспомнилось, как мы только-только стали жить вместе, и я предстала перед ним в своей розовой пижамке в цветочек, состоящей из лосин и широкой майки. В ту же ночь я лишилась абсолютно всех своих сорочек с котятами и тому подобных вещей. Зато на следующий день обнаружила красивую коробку с шелковым пеньюаром и бельем внутри. "Если уж не голая, так только в таком", - безапелляционно заявил мой Рыжуля.
Сейчас я выудила из шкафа его любимую бирюзовую сорочку, которая хоть уже и была не самой новой, но до сих пор очень красивой. Мысль о том, что я могу торопить события, я тут же отогнала. Ситуация сама подскажет, как действовать. Ни к чему принуждать его я не собираюсь. Просто вновь предстану пред ним как женщина, а не как испуганная школьница перед первой ночью.
И, надо сказать, мой маленький трюк возымел действие! Зой удивленно и заинтригованно смотрел на меня, пока я невозмутимо прошлась по комнате и легла с ним рядом, прижимаясь к плечу. Мне было бы достаточно и того, чтобы он просто обнял меня, и мы вместе уснули, но Сэйт повернулся ко мне и принялся пристально разглядывать. Я молча ждала.
- Ми, ты сегодня... светишься.
Сэйт легко провел пальцами по моему лицу, очерчивая лоб и скулы, раскрасневшиеся губы, спустился к шее. Я задержала дыхание. Он наклонился ко мне и поцеловал так легко, почти невесомо, что я даже не успела вдоволь распробовать его губы. Зой стянул бретели сорочки и потерся носом о плечи, помассажировал их, погладил. Я по-прежнему просто ждала, хотя и не знала, чего именно. Он медленно отстранился и посмотрел мне в глаза:
- Ми... Я...
- Т-с-с, - я погладила его отросшие кудри, - не надо, не говори. Всё завтра.
Он облегченно кивнул и лег рядом. Не знаю, что за не понятные мне психологические барьеры ломал он в своей голове, я готова была ждать и стараться понимать его. Отныне должно быть так.
|
|
|
| |
|
|
|
|
28.03.2016, 18:16
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
10 сентября.
Наверное, у меня выработался иммунитет ко всем страхам, сомнениям и проблемам. Даже недостаток средств (я вновь отправила родительские деньги на обратный адрес) ничуть не испортил моего настроения. Честно говоря, если бы на мне сейчас сорвались последние башмаки, я бы не расплакалась, а просто стянула бы их и пошла босиком. Мне ничего не надо. Мне только хочется видеть лицо любимого человека, знать, что он счастлив, что он рад меня видеть. Всё. Все мои мысли сосредоточились на Зойе, а за ними не видно мелких неурядиц.
Я ломала вместе с ним его преграды. Я учила его любить, чувствовать меня, видеть во мне женщину. Мне тоже было нелегко, ведь я не самый решительный человек на Земле. Но раз Зой когда-то смог открыть мне силу человеческой нежности и любви, то почему не могу сделать этого я? Почему не могу побороть природную робость, перешагнуть ее, забыть и просто показать, как он нужен мне? Я поняла, что это глупый, ненужный страх после стольких лет совместной жизни. Я уже не та, что когда-то съехала от родителей (впервые в жизни решилась на самостоятельность!) и поселилась вместе с молодым человеком, против которого была вся моя семья, а друзья считали, что он просто развлекается и скоро бросит, вдоволь наигравшись с глупенькой девчонкой. И как было сложно решиться на этот первый шаг! Ведь это совсем разные вещи - целоваться с мальчиком под окном, пока не видит мама, и поселиться с мужчиной в одной квартире.
Вдоволь было и страхов, и проблем. И самое сложное было найти правильный путь друг к другу, сосуществовать вместе. Теперь мне предстояло то же самое, разница была лишь в том, что я лучше (а лучше ли?) знала своего любимого человека. Пришлось использовать все: от совместных разговоров и просмотров фильмов до романтических глупостей и соблазнения. В ход шли любые уловки, мало-мальски способные завоевать внимание Зойя: чуть более яркий макияж, обзоры кино и театров, совместное приготовление еды, нарядная одежда (или ее отсутствие). Я использовала любой повод побыть вместе, любую возможность стать для него более заметной, и когда все получалось, то радовалась, будто пятнадцатилетняя девчонка!
Наверное, это витание в облаках сделало меня совершенно рассеянной и невнимательной к остальным людям. Мне было все равно на сплетни, которые бродили по больнице, на чужое мнение, на новое платье нашей модницы из лаборатории. Я больше думала о том, как выкроить денег на поход в кафе с Зойем, где подешевле чинят набойки на туфлях, и что я буду готовить вечером. Я не слышала, как за моей спиной шепчутся коллеги и косятся в сторону хмурого, посеревшего Андерса, практически замкнувшегося в себе. Нас обсуждали и высмеивали за глаза, только вот я была к этому совершенно глуха. И именно в этот холодный осенний день мне предстояло узнать то, что я умудрялась не замечать...
Началось все с того, что, когда я зашла в кабинет, увидела миллионы цветов. Роз, хризантем, гербер и тюльпанов. Они были всюду: на рабочем столе, подоконнике, на полу и даже на шкафу. Я совершенно искренне не могла понять, как они здесь оказались, ведь утро только-только началось, и больница практически пустовала. Не иначе как цветочная фея превратила мой небольшой кабинетик в настоящий сад!
- Нравится? - раздался за спиной знакомый голос, и я обернулась.
Андерс. Странно, что я сразу не подумала о нем.
- Нравится.
А у него тени под глазами. Черные, большие. И помят ворот рубашки. Неужели все это я?
- Но я не знаю, зачем ты их принес сюда, - тихо добавила я.
- Для тебя. Ты достойна всех этих цветов. И даже больше, - мужчина оперся плечом о косяк и криво улыбнулся. В его улыбке не было надежды, не было нахальства или самолюбования. Но что-то... что-то острое, пока неуловимое было. Горло сжало.
- Прости, что невольно заставила тебя думать, что я свободна, и у нас может что-то получиться. У меня есть жених... - я никогда не чувствовала себя такой растерянной и жестокой.
- Знаю. Школьная любовь, да?
Я кивнула. Да, сказочная школьная любовь, к которой, быть может, трудно относиться всерьез.
- Он долго добивался тебя и, наконец, завоевал твое сердце?
Зачем он это спрашивает?..
- Нет, все было совсем не так, Андерс.
- Но по-другому быть просто не может. Ради таких, как ты, раньше бились рыцари и завоевывали города, - он улыбнулся вновь, но теплее. - Ты достойна лучшего, Ами Мицуно. Даже лучшего, чем мог бы дать тебе я.
- У меня уже есть лучшее, Андерс, - покачала я головой. - И лучше быть уже не может. Прости, я не могу взять ни одного цветка из этой комнаты.
- Я знаю. До свидания, Ами, - он кивнул и стремительно ушел, и я даже не успела что-то ему сказать.
А что? Что сожалею? Ведь это не так... Я с теплом и благодарностью вспоминаю время, проведенное с ним. Что хотела бы другого хода событий? И это было бы ложью. Я поняла, что мне совершенно нечего ему сказать. Все это должно было прекратиться. И пусть это прекратится сейчас.
Я убрала со стола цветы и переместила их в углы комнаты; пациенты диву давались, когда видели такое пестрое разнообразие букетов, но я лишь грустно улыбалась на их реплики. Андерс простился красиво, этого нельзя не признать. И оставил после себя прекрасные след, который не забыть.
Вечером я узнала, что его практика закончилась, и он ушел. У меня не было сомнений, что Андерс больше не вернется в эту больницу. И я с упоением вспомнила его высокую могучую фигуру в белом халате, живые серые глаза и светлые волосы. Пусть он останется для меня таким навсегда.
|
|
|
| |
|
|
|
|
28.03.2016, 18:17
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
15 сентября.
Это был самый обычный день, полный посредственных забот: дом - работа. Никаких особенных планов и ожиданий, только бы доползти до дома и снять противные туфли. Погода тоже испортилась, так что не было даже мимолетного желания сходить куда-нибудь. Видимо, жизнь просто входила в свою колею, предлагая череду обычных, ничем не примечательных будней, тянущихся друг за другом с перерывом в крохотные выходные.
В доме наступило некоторое... умиротворение. Напряжение стало уходить, нарочитость слов и движений - тоже. Я словно получила некую уверенность в то, что все дурное медленно, но верно остается позади. Да, жизнь готовит много трудностей, но все они преодолимы, если жива любовь и надежда в счастливое будущее.
Ничего еще не было потеряно. Я и Зой были рядом, мы все еще верили в лучшее и шли к своей общей мечте. Погнутые, поломанные обстоятельствами, мы все-таки не сдались. Выпрямились, стиснули зубы, встали на землю двумя ногами назло всем преградам. А это уже половина победы.
Мы еще повоюем.
Я старалась как можно чаще повторять себе эту фразу, даже если повод был пустячным. Просто она каким-то странным магическим образом действовала на меня, словно вселяя силы собраться и перешагнуть через неприятность. Хныкать и опускать руки? Нет! Подумаешь, досадный случай! В мире слишком много по-настоящему страшных вещей, чтобы поддаваться унынию из-за временного переживания.
Поэтому, увидев сообщение от отца, еще разок повторила заветные слова и постаралась отогнать даже мысль о панике, которая, видимо, все-таки мелькнула на моем лице, потому что сидящая рядом медсестра странно посмотрела на меня:
- Вам нехорошо? - участливо и испугано спросила медсестричка, переставая болтать о каком-то умопомрачительном санитаре с третьего этажа; я едва знала ее имя, но была не против, чтобы она сидела со мной за перекусом.
- Все нормально, - еле выдавила улыбку я, а сама настойчиво повторила себе: "Мы еще повоюем".
Прочитанное так выбило меня из колеи, что я не сразу сообразила, что вот уже несколько минут смотрю в одну точку. Телефон невольно дрожал в руках, и я сложила ладони на коленях, чтобы хоть как-то скрыть нервозность.
- Не волнуйся, просто неожиданное известие, - я неловко встала и поспешила уйти, чтобы хоть как-то привести себя в порядок и не пугать людей своими осовелыми глазами.
"Мы прилетели в Токио".
Удивительно простые слова. Удивительно понятные, ведь это мой отец. И он всего лишь оповестил меня, что прилетел на родину. Но что стояло за этими словами! Одиночество, разлука, обиды и боль, унижение, горечь, предательство... Это ведь, на самом деле, так страшно осознавать, что при появлении родителей после долгого расставания я не испытываю ничего, кроме страха и скорби. Для меня наши отношения умерли, оставив за собой болезненные мысли. И, честно говоря, я не хотела встречаться с ними вновь. Ни с родителями, ни с этими самыми воспоминаниями.
А ведь все мы живы! Так почему мы практически погибли друг для друга? Миллионы людей сиротеют или теряют своих детей, а мы - живы! Живы и одновременно так невозможно далеки друг от друга!
Я могла простить им все: одинокое детство, сдержанность и холодность, их недоверие ко мне и отстраненность. Все, кроме Зойя. То, как они всегда относились к нему, теперь воспринимается мной в тысячу крат острее и болезненнее. Я знала, что они не любят его. Но выкинув его из моей жизни так легко, они оттолкнули не Като, а меня.
Я не хотела вынужденных улыбок и невыносимого напряжения. От одной мысли, что мне придется принимать их в своем доме, мне скручивало узлом живот. И дело было не в ненависти, нет! Я не могу их ненавидеть, хотя иногда мне кажется обратное. Однако я боюсь нашей неискренности, которая обязательно выплывет наружу, стоит нам только встретиться.
Я с трудом дождалась конца рабочего дня и тут же вылетела из больницы. Не было сил даже ждать автобус: я остановила первое попавшееся такси и помчала домой, мечтая, чтобы Зой и Тави были одни. Мне было даже страшно подумать, что родители могут заявиться в мое отсутствие и как-то неосторожно обидеть его, задеть своим высокомерием. Я вытерплю, я смогу. Но вот как отреагирует Зой? Он совершенно беззащитен перед людским бездушием!
Мы еще повоюем.
Я еле вбежала на свой этаж и буквально ввалилась домой, громко ударив дверью о стену. И Тави, и Зой вытаращили глаза, когда увидели меня, наверное, вид у меня был просто феерический.
- Спасибо, Тави, на сегодня вы свободны, - я чуть ли не вытолкала девушку за дверь, лишь бы она не осталась дольше и не встретилась с моей родней. Есть сор, который лучше никогда не выносить из избы.
- Что с тобой, Ми? - Зой никак не мог понять моего взмыленного поведения.
- Милый, мне нужно с тобой серьезно поговорить, - господи, дай мне успеть! Я должна предупредить его, спасти от насмешек и злобы моей жестокой родни! - Сядь, пожалуйста.
Мой Зой недоуменно пожал плечами и сел на диван, тут же похлопав рядом с собой ладонью. Я с трудом заставила себя стащить пальто и сесть рядом. Воздуха просто не хватало от переизбытка эмоций.
- Ты помнишь моих родителей?
На секунду Зой замер, словно стараясь выудить из памяти хоть что-то, а потом медленно кивнул.
- Прости, я мало что помню, - он смущенно пожал плечами и виновато улыбнулся. - Кажется, я никогда с ними не ладил.
- Да. Несколько лет назад они улетели в другую страну, а теперь зачем-то приехали сюда. Я знаю, что они хотят к нам придти, я получила сегодня смс...
- Ну так ничего дурного в этом нет, - Зой ободряюще обнял меня, не вникая в суть; видимо, ему было важнее просто успокоить меня, чем вникнуть в ту чудовищную ситуацию, что могла развернуться у нас дома. - Ты зря волнуешься, я буду примерно себя вести, никто и не подумает быть чем-то недовольным.
- Нет, Зой, ты не понял. Я не хочу, чтобы ты с ними встречался.
Зой посмотрел на меня со всем недоумением, на которое был способен.
- То есть?
- Я не знаю! - с отчаянием воскликнула я. - Я не хочу, чтобы они говорили с тобой, чтобы оскорбляли! - я вцепилась в его руки. - Я на что угодно готова, лишь бы ты не встречался с ними! Я оплачу любое кафе, кино или что-то другое. Или куплю, что угодно, чтобы ты занял себя, пока я встречусь с ними где-нибудь. Зой, миленький, пойми...
- Нет, не пойму, - заупрямился Зой. - Что опять ты там напридумывала, почему снова решила что-то у себя в голове, а у меня даже не спросишь, хочу я этого или нет! Ты снова хочешь, чтобы мы не понимали друг друга, ссорились?
Ну как я могла ему сказать, что он не способен защитить себя и может стать шутом в глазах моих родителей!
- Нет, конечно, не говори так! Я же просто хочу тебе добра!
- Тогда перестань думать, что я беспомощен! Перестань ограждать меня от моих мужских обязанностей! А моя обязанность - быть с тобой во время неприятной для тебя встречи, а не отсиживаться в углу.
Он был практически взбешен. И ни капли не напоминал моего беспомощного рыжулю, которого я то и дело старалась укрыть своим крылом от всех проблем. У меня иногда создавалось ощущение, что прежняя его сущность то и дело вырывается наружу, как при разговоре с Андерсом на празднике. И я совершенно не знала, как противостоять этому Зойю - уверенному, решительному, твердому.
- А теперь прекрати истерику, - он мягко, но решительно сжал мои плечи. - Это всего лишь родители.
"Всего лишь!" Ничего подобного! Мне было даже страшно представить, чем может окончиться наша встреча. Единственное, что я понимала точно, это то, что ни за что не дам им унижать Зойя. Даже если это будет означать окончательный разрыв между нами.
|
|
|
| |
|
|
