|
Дорога сквозь осень
|
|
|
|
 30.03.2016, 12:34
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Название: Дорога сквозь осень
Пейринг: Медея Леминг (Рей Хино)/ Джедайт (Джеред?) де Моне
Рейтинг: R
Жанр: Romance/Detective/Hurt|Comfort
Размер: миди
Статус: закончен
Описание: Медея Леминг - девушка с большой гордостью и маленьким состоянием отца-герцога, которая отправляется к своему далекому, неизвестному жениху, снисходительно согласившемуся взять бесприданницу с почтенной фамилией замуж. Видя бедственное состояние семьи, Медея соглашается на унизительную свадьбу, наступив на гордость и любовь к бедному таинственному юноше Джереду...
Однако она не знает, что у ее жениха есть брат-близнец...
Предупреждение: AU/OOC
От автора: Не могла не откликнуться на такую интересную заявку, тем более, пару Джед/ Рей не очень чувствую, значит, буду писать по ней. А вдруг что выйдет?..
Акцент не на историю, а на чувства (но, конечно, в этом фанфике вы вряд ли увидите Джеда с мобильником или Рей в мини юбке)
|
|
|
| |
|
|
|
|
30.03.2016, 12:34
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Часть 1.
- Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Медея безотрывно глядела на огонь, мягко скользя пальцами по упругим струнам гитары и слегка покачиваясь в такт теплому грудному голосу. Никто бы не назвал ее исполнение идеальным и чистым, но в нем было столько чувств и внутренней тоски, что Амелия завороженно глядела на ее сосредоточенное лицо, белые плечи, с которых небрежно сползла ночная сорочка, и лихорадочный румянец. У девушки был такой вид, словно в данную минуту решается вся ее судьба, и эти слова – ее собственные, ее ответ всему миру и, быть может, тому, кому никогда не осмелится сказать таких слов…
- Мне нравится, что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Медея неосознанно мотнула головой, гордо и смело, но в ее глазах невольно блестели слезы.
- Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью – всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
На какое-то мгновение голос девушки прервался, будто вместе с этими словами прервалась и ее жизнь, но тут же зазвучал с новой силой:
- Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня – не зная сами! –
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами, -
За то, что вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не вами.*
Пальцы машинально пробежались по струнам и замерли, убивая на кончиках шлейф мелодии. А Медея, кажется, так и не очнулась, не отпустила такой жестокий, но такой жизненный для нее романс. Амелия тоже сидела неподвижно, а потом, чуть вздрогнув, спросила:
- А Джеред?
С минуту в темной комнате, раскрашенной всполохами пламени, было слышно только потрескивание поленьев, но Медея все-таки ответила, откладывая гитару:
- А что Джеред, Амелия? Все уже решено. Через неделю я уезжаю к своему жениху и выхожу за него, - девушка попыталась улыбнуться, глядя на расстроенную вконец Амелию, которая в силу своей огромной доброты и жалостливости никак не могла понять, что мир бывает несправедлив. - Чего ты печалишься? А вдруг Джедайт де Моне – моя судьба и любовь всей жизни?
- Но ты ведь так не думаешь, - грустно вздохнула девушка.
- Я хочу в это верить. Я хочу верить, что полюблю Джедайта и смогу с ним быть счастливой, - Медея говорила твердо, но в ее голосе все равно угадывался страх. – И я помогу своей семье. Джедайт не только знатен, но и богат, а наше герцогство на грани обнищания. Я не хочу, чтобы мой народ побирался, я знаю, сколько унижений вытерпел мой отец, чтобы устроить мою свадьбу. И я не могу даже предположить, что он обещал этому денди**. Так что у меня нет выбора и права на капризы.
Медея видела, что ее подруга ничуть не успокоилась. Амелия зябко повела худенькими плечиками и перелезла на свою кровать, тут же закутываясь в огромное одеяло до самого подбородка, так, что наружу высовывалась лишь взлохмаченная голова. На ее нахмуренном личике ясно читался протест и против этой свадьбы, и против этого устоя, где женщина – лишь приложение к мужчине и средство политической игры. Она не могла понять: как можно отказаться от своей любви? Наверное, в силу возраста и влияния французских романов. А Медея уже встретилась с реальной жизнью, которая, увы, говорила совсем другое.
А Джеред? Что же Джеред? Ведь Медея даже не знала, любит ли он ее. Он никогда этого не говорил и не был нежен, не пытался завоевать ее расположение, хотя неизменно притягивал. Не дарил подарков и цветов. Не посвящал стихи. Он не делал ничего, чтобы ей понравиться, кажется, даже не замечал. Медея не знала, зачем провожает его взглядом в саду и с особым вниманием слушает скупые, но весомые слова. И каждая случайная встреча с ним была для девушки пятном в воспоминаниях.
«Ты влюблена!» - восторженно заявила Амелия, когда Медея описала ей свои чувства по отношению к молодому советнику отца. Но Медея по этому поводу не испытывала такой радости. Она уже знала, что отец хлопочет о свадьбе, в герцогство была отправлена повозка от Джедайта (нечто вроде откупа за невесту), там же был и портрет будущего мужа, но поклажа так и не добралась до места назначения, и никто не знал, что произошло в пути. Медея с ужасом поняла, что не увидит жениха до самой свадьбы. А тут еще и пробудившиеся чувства к Джереду… Девушка ощущала себя в злых силках, от которых нет спасенья. Сперва плакала в подушку, кляня весь свет и моля о помощи. Потом – смирилась. А куда ей деться? Какой смысл в слезах? Нужно быть сильной, нужно помнить об отце и больной матери, о людях, которые почти бедствуют. А Джедайт де Моне пообещал взять герцогство под свое покровительство…
Да, Медея смирилась и стала усерднее учиться вышивать, готовить, правильно одеваться, чтобы выглядеть с мужем-правителем достойно. Быть может, эти знания ей мало пригодятся (а смыслом ее жизни станет деторождение и существование вдали от двора), но гордость не позволяла ей выглядеть жалко и ущербно. Пусть она никогда не будет править со своим королем, но даже в глухой деревне ей хотелось чувствовать себя королевой, а не бедной бесприданницей.
С такими мыслями Медея жила вот уже почти месяц. Наступил сентябрь, зарядили знаменитые английские дожди, все яснее и яснее вырисовывался ее отъезд к жениху, а внешнее спокойствие сменялось волнением и внутренним страхом. Какой он, этот Джедайт де Моне? Отец говорил, что он относительно молод, подтянут, блондин с голубыми глазами. Медея смотрела на Джереда, и ей становилось еще горше: тот был копией этого описания.
Но не внешность волновала Медею, внешность бывает жестоко обманчивой. Ее волновало то, что может за этой внешностью скрываться: извращенность, деспотичность, бездушность – то, чего не пожелаешь и врагу. Медея знала, что ее берут замуж из-за древней фамилии, молодости и красоты, другого у нее просто нет, и это тоже пугало. Быть может, возжелав ее, Джедайт устроит ей настоящий ад, выпустив на волю всю свою грязь. И ведь никто ее не защитит, никто не поможет…
Все это девушка держала в себе, доверяясь только Амелии, которая искренне жалела ее. Они вместе росли, вместе читали французские романы и мечтали, только вот теперь Медея перестала верить в чудо, Амелия же оставалась сущим ребенком. Иногда герцогиню удивляла эта ее ангельская наивность, непоколебимая жажда справедливости, и Медея могла только молиться, чтобы однажды Амелия не была обманута, как она.
- Ты спишь? – Медея отвела взгляд от тлеющего камина и повернулась на другой бок, чтобы видеть подругу:
- Не спится мне сегодня.
- Знаешь, - Амелия вдруг с решительным видом уселась на кровати. – Признайся во всем Джереду!
- Что? – округлила темные глаза Медея, невольно приподнимаясь с подушки.
- Признайся в любви Джереду, и он увезет тебя отсюда! – глаза девушки горели возбуждением.
Медея искренне рассмеялась:
-Нет, подружка, тебе нужно перестать читать романы. Все это глупости, Джеред мне никто. И он ко мне ничего не испытывает, а моя судьба уже решена. Ложись спать, завтра будет трудный день, - Медея отвернулась и прикрыла глаза.
Она еще не знала, что Амелия во что бы то ни стало решила помочь подруге избежать ужасной свадьбы.
***
Амелия вот уже минут пятнадцать мяла в руках письма для мистера Джереда де Бошема, в котором просила помочь Медее. Она была уверена, что он все поймет, более того, сам влюблен в герцогиню, ведь по-другому даже быть не может! Амелии оставалось только незаметно передать ему письмо, пока Медею не увезли, и тогда все будет тщетным.
Девушка стояла у покоев и не решала постучаться.
- Леди Амелия? – неожиданно в коридоре показался Джеред и остановился напротив девушки в галантном поклоне. – Что-то случилось?
Дрожащими пальцами Амелия испуганно передала конверт и, не говоря ни слова, стремительно скрылась, мелькнув пышными юбками муслинового платья. Джеред недоуменно пожал плечами и зашел в свою комнату…
____
* М. Цветаева
** Денди - модник, щеголь.
|
|
|
| |
|
|
|
|
30.03.2016, 12:36
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Часть 2.
- Что? Амелия, что ты наделала?! – вскричала Медея, в ужасе заламывая руки. – Господи милосердный, что обо мне теперь подумает мистер де Бошем? – она резко подошла к окну, открывающему вид на сад, беспомощно закрывая лицо ладонями.
Амелия, чуть не плача, села на стул:
- Прости меня, Меда, прости, я хотела тебе добра, - она жалко всхлипнула.
Медея молчала. Нет, ни за что она бы не хотела, чтобы Джеред знал хоть что-то о ее чувствах. Его нравоучения или косые взгляды окончательно бы расстроили его, сломили, а ведь это очевидно, что только это ей придется перенести. А что, если де Бошем расскажет все отцу? Об этом Медея боялась даже думать.
- Я только смею надеяться, - Медея решительно обернулась к заплаканной подруге, - что мистер де Бошем еще не читал твоего послания. Мне нужно забрать его во что бы то ни стало, - она быстрым шагом вышла из комнаты, забывая о гордости и возможных слухах.
***
Джеред с недоумением вертел в руках лист, исписанный убористым почерком. «Прошу Вас понять… Медея в беде… Она отчаянно любит Вас, но ни за что не признается… Ее нужно увезти…» Слова сливались в одно сплошное недоумение, тупой болью отдаваясь в голове от усталости. Он слишком долго сидел на бесконечном совете, быть может, понимает что-то превратно? Мужчина расстегнул душный китель, рывком дернул шторы, пропуская дневной свет, уселся в потертое кресло, прочитал послание еще раз. Неужели такая девушка, как Медея Леминг, дочь герцога, могла полюбить его? Ведь для нее Джеред де Бошем – человек без имени и состояния, а она невеста правителя небольшого, но достаточно богатого государства?
Джеред с недоумением и задумчивостью покосился на тяжелый балдахины и потертый персидский ковер. Он помнил свою встречу с этой девушкой так, словно это было вчера. Она гуляла по дворцовому парку вместе с другой юной леди, как выяснилось, Амелией Грант, дочерью главы совета, лучшим другом герцога и по совместительству главного казнокрада. Джеред прекрасно знал, кого первым выставят из герцогства, когда Медея станет леди де Моне. Правда, перед этим нужно будет выдать Амелию замуж за достойного человека, ведь эта девочка оказалась чиста и наверняка и не догадывалась, на какие подлости способен ее батюшка.
Джеред помнил их ярко и отчетливо. Тогда еще Медея не знала о своем скором замужестве, а Джеред взял с герцога слово, что тот не выдаст их с братом тайны. Девушки беззаботно носились по саду, громко смеясь и безжалостно пачкая дорогие платья травой.
- Медея, Амелия, - позвал их герцог, несвойственно нежно улыбаясь. – Подойдите сюда, будьте добры. Я хочу представить вас своему гостю и новому советнику!
Одна из девушек помахала им рукой, и подруги весело, не стесняясь, пустились к ним, как две красивые бабочки – одна желтая, а другая синяя.
- Вот, - герцог радушно показал на совсем юную девушку, которая тут же сделала реверанс, пытаясь унять сбитое дыхание. – Это леди Амелия Грант, дочь моего главного советника. А это, - рядом с подругой встала другая девушка, постарше, - моя Медея.
Джеред поклонился им обеим и поднял взгляд на герцогиню. Она была отчаянно хороша в этом синем бархатном платье, оттенявшем белоснежную кожу, наверное, совсем не тронутую скупым английским солнцем. Из черной «корзинки» на голове выпало несколько тоненьких прядок, но это только придавало ей прелести и юности. Но самыми примечательными были глаза: темные, они просто затягивали, обещая, обманывая, заставляя волноваться! Боясь выдать свои чувства, де Бошем перевел взгляд на герцога.
Именно такой запомнилась ему Медея, ее милое, юное, хоть и серьезное лицо. Такая девушка не будет пусто кокетничать и лебезить, ей это совсем не нужно. Она уже притягивает взгляды. И сейчас Джереду было странно, что она могла обратить на него внимание. Это и заставляло забиться сердце сильнее, и почти пугало: в юности легко увлечься. Джеред и сам когда-то влюблялся направо и налево, но все уходило пустым сном, одна прелестница легко сменяла другую. Де Бошем понимал, что такие, как она, наверняка любят со всей честностью и страстью, но можно ли брать за правду слова наивной романтичной девочки? И что принесут им эти слова?
«Она отчаянно любит Вас, но ни за что не признается…» Да, Медея действительно никогда не давала намеков, оставалась спокойной. Та веселая девочка с ямочками на щеках сменилась молчаливой, строгой девушкой, готовящейся стать женой. Но что ее изменило? Весть о скорой свадьбе или внезапное чувство? И за что его любить? За что к нему обращены эти теплые, умоляющие слова?.. Джеред аккуратно убрал письмо в конверт.
Неожиданно в дверь постучали, и мужчина неосознанно подскочил. Не успел он опомниться, как дверь распахнулась, и в комнату вбежала Медея. То, что первым бросилось де Бошему в глаза, так это бледность и ужас от собственной решимости на ее лице.
- Леди Медея? – Джеред с замиранием сердца поклонился вбежавшей, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал, и зажал руками расстегнутый китель.
От смущения бедная девушка покрылась неровным румянцем.
- Мистер де Бошем, - Медея нервно дернула головой, и длинные серьги качнулись в ее ушах. – Не примите за дерзость… - Джеред прекрасно видел, как она взволнована, поэтому старался сохранить спокойствие. – Недавно к вам подходила леди Амелия и передала письмо. Вы читали его? – ее руки нервно схватились за зеленую юбку.
- А в чем дело? – все-таки решился спросить Джеред.
- Дело в том, что это письмо… не вам… - она лгала, лгала до того, что защипало в глазах: что, если ее уличат во вранье? Что, если де Бошем все читал, а сейчас стоит с равнодушным лицом и тайной насмешкой? – Так вы читали?
- Нет, - спокойно ответил де Бошем и протянул ей конверт, в два шага преодолевая расстояние между ними. – Только собирался, леди. Сейчас я отдыхал, - глаза девушки невольно скользнули по его груди, неплотно прикрытой кителем, и она снова зарделась, а на тонкой шейке запульсировала голубая жилка. – Вы можете его забрать.
- Спасибо, - задушено прошептала герцогиня и тут же опрометью бросилась в коридор, оставив Джереда в полном смятении.
«Она отчаянно любит Вас, но ни за что не признается…» Так ли это? Так ли ей ненавистна эта свадьба и так ли дорог простой советник де Бошем?..
«Я увезу тебя отсюда, Медея, - подумал Джеред, решительно застегивая китель. – И никто тебя не найдет».
Он вышел из своих скромных покоев и направился к герцогу.
***
- Господи, Амелия, я подумала, что все пропало: в его руках было письмо! – девушку до сих пор трясло от переживания и смущения.
Амелия жестом отозвала камеристку*, дабы избежать лишних ушей, и обняла подругу. Медея беспомощно уткнулась носом ей в макушку.
- Он не читал его, не успел, я спасена! – герцогиня села на свою кровать, прикрытую лоскутным одеялом.
- Спасена? – Амелия задумчиво уставилась в окно. – А не будешь ли ты потом жалеть?
- О чем? – растерялась Медея, распуская высокую прическу, и темные пряди заструились по изумрудному платью.
- О том, что он его не прочел? – Амелия внимательно посмотрела в глаза подруге. – О том, что ты так ему и не рассказала?
- Оставим это, - строго ответила Медея. – Неужели тебе так нравится травить мне душу?
Леди Грант промолчала.
***
- Джеред? Проходите, - герцог радушно впустил советника в свои покои и без лишних церемоний сел в кресло, жестом предлагая ему место напротив.
В маленькой бордовой комнатке, выполненной в уже давно устаревшем стиле, остро пахло табаком и лампадным маслом. Джеред уже не удивлялся, что герцог Леминг живет и ведет себя неподобающе своему положению. Наверное, в этом-то и беда всего герцогства: их правитель слишком мягок, потакает своим слабостям и первому впечатлению. Вот и не зная толком Джереда, герцог спокойно пустил его в свою комнату. Опрометчиво.
- Я по поводу вашей дочери, - Джеред сел прямее, испытывая желание поморщиться от едкого дыма. – А точнее, по поводу ее отъезда.
- А что не так? – тут же напрягся мужчина, и неожиданно в его взгляде появилось что-то гордое, присущее его дочери. – Свадьба может не состояться?
- Нет, - поспешил замерить его Джеред. – Но у меня есть кое-какая просьба. Я сам доведу Медею до двора.
- Мои люди обеспечат вашу безопасность, - подумав, ответил герцог. – Но я прошу с вас слово, что с моей дочерью ничего не случится. Я вверяю вам и вашему брату самого дорогого мне человека. Я могу на вас рассчитывать?
- Конечно.
- И будьте к ней снисходительнее, - мягко попросил мужчина. – Моя девочка давно смотрит на вас.
_____
*Камеристка - комнатная служанка
|
|
|
| |
|
|
|
|
30.03.2016, 12:36
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Часть 3.
Медея провела в герцогстве все свое детство, никогда не выезжая за его пределы. Не потому, что не хотела, а потому, что того не позволял отец. Мать Меды, Велона, подхватила за границей какую-то редкую, тяжелую болезнь легких и вот уже несколько лет лежала в постели. Иногда девушке казалось, что та предпочла бы смерть этому мучению. Она опротивела себе, считая себя обузой мужу и всем вокруг, не терпела вздыханий у своей постели и явных проявлений чувств. Все чаще и чаще Медея ловила себя на том, что заходит к матери только из обязанности и уважения к отцу, сама же давно тяготела ее сухими, полными тайного озлобления речами. Медея смотрела на Велону, ее осунувшееся, бледное лицо, неласковые шершавые руки, вечно сведенные на переносице брови и мечтала только об одном: никогда не становиться такой, как мать.
Отца Медея любила отчаянно, нежно, любила даже его недостатки: и привязанность к табаку, и обжорство, и некоторое легкомыслие. Она всегда чувствовала себя нужной рядом с ним, холеной и любимой. Еще будучи девочкой, Медея знала, что является главной любовью отца, и бессовестно пользовалась этим. Практически любая прихоть Стрекозы – так звал герцог свою маленькую Меду – исполнялась сиюминутно, но девочка не росла зазнайкой или эгоистом. Рядом с ней всегда была Амелия, они крепко дружили. Вместе взрослели, вместе мечтали, шалили тоже вместе. Медея никогда не забудет прогулки по зеленым садам, забрызганным яркими цветами, первые балы, робкие разговоры о самом сокровенном.
Медея действительно жила в мире, который можно было бы назвать почти сказочным, но развлечений и тихой жизни ей оказалось недостаточно. Лет с пятнадцати Медея стала интересоваться делами отца и положением герцогства в государстве. Убедившись, что за пределами ее персонального рая цветет преступность и нищета, девушка стала углублять свои знания. К своим семнадцати годам Медея знала многие тонкости, о которых не ведал герцог, и одно подозрение поразило ее: а что, если все беды от Совета и «честных» правящих кругов? Документы яростно говорили об этом, Медея же молчала, прекрасно понимая, что отец вряд ли захочет принимать такую правду. Девушка с сожалением понимала, что герцогству нужен другой правитель, более решительный и разумный.
И тут появляется Джеред де Бошем, молодой человек из Фляндрии, выпускник какого-то блестящего университета. Он взялся за дела, и Медея, сверив документы, на деле увидела его находчивость и дипломатические умения. Герцогство Медеи, имеющее хорошие каменоломни и избыток сырья, получило пару выгодных договоров и укрепило свое положение на рынке. Это значительно пополнило казну, хоть и было недостаточным усилием. Девушка невольно подумала: «Именно таким правитель должен быть». Она прониклась искренним уважением к его спокойному виду, веским словам и даже к его закрытости. Сама Медея невольно робела перед ним, вела себя чуть тише и скромнее, что так не соответствовало ее характеру. Так робеют малыши перед взрослым незнакомым человеком.
Она даже не заметила, как все переменилось. Как ее взгляд из уважительного стал изучающим и внимательным. Как сердце стало биться чуть чаще при его появлении, но уже не от робости, а от восхищения. Как на письмах и в девичьем дневнике появились его инициалы «Д» и «Б». Когда это произошло? Когда пришла первая юношеская любовь?
И вот теперь эта свадьба. Как гром среди ясного неба, как приговор. Теперь Медея смотрела на де Бошема с испугом и странной надеждой, не зная, где еще просить спасения. Но молодой человек не замечал ее взглядов и, кажется, был ровен и равнодушен. И однажды принялся даже расписывать всю пользу этого брака, Медея весь вечер ходила подавленной. Она смирилась. Смирилась, что ее чувства безответны, и с обреченностью ждала свадьбы.
***
Джеред и Джедайт были близнецами, только вот Джед появился на свет на пару минут раньше брата и тут же стал будущим правителем, а второй – только родственником короля. Внимание родителей, нянек, подданных было обращено на Джедайта, Джереда же готовили к военной и дипломатической службе, и у юноши обнаружился редкостный талант, не делая ничего, нравиться людям и беспричинно внушать им доверие, при этом он умудрялся проворачивать такие безрассудные поступки и дела, что все только диву давались, как ему это сходит с рук. В отличие от младшего братца, Джедайт был мало способен на безрассудства. Только один раз он отступил от принципов, которые ему внушали еще во младенчестве. Когда увидел портрет Медеи Леминг.
На нем была изображена поистине красивая молодая девушка в ярко-алом платье. Она стояла в пол-оборота и внимательно смотрела с полотна своими серьезными аметистовыми глазами. Черные волосы шелковым покрывалом ниспадали до самого пояса и блестели в свете тусклой свечи, которую она держала в руках. Медея… Странно. Казалось бы, Медея должна быть светловолосой, солнечной, «медовой»… Так говорила Джедайту логика. Но эта девушка была абсолютной загадкой. Логике она не поддавалась. И, кажется, эта гордая герцогиня не подчиняется никому.
Отсутствие приданного Джедайта мало волновало, хотя он слыл прагматичным человеком, и ему в жены прочили самых богатых невест соседних государств и герцогств. Но Медея Леминг никак не могла выйти у него из головы, однако Джедайт не мог полностью отрешиться от силы разума. Тогда он решил провернуть с братом одну сумасшедшую вещь… Действительно сумасшедшую. Но он обязан был узнать девушку поближе. И в этом ему мог помочь только родной брат.
Теперь в герцогстве Медеи появился Джеред де Бошем, простой советник. Советник с королевской фамилией, о которой знал лишь герцог.
***
- Когда же ты выросла, доченька? – герцог ласково прижал Медею к себе и погладил ее по голове. – Кажется, еще совсем недавно ты бегала по саду и ловила бабочек, а уже через неделю состоится твоя свадьба. Скоро последний бал в честь Медеи Леминг, последний бал в отчем доме.
- Папа, давай не будем о грустном, - попросила его дочь и села рядом с ним; девушка с тоской обвела взглядом отцовскую комнату.
- Тебе, кажется, нравится Джеред де Бошем, - усмехнулся мужчина в бороду, глядя на то, как покраснела Меда.
- Что ты, отец? – насупилась девушка. – Что за разговоры? Меня интересует только мой будущий муж, - она улыбнулась как можно ободрительнее.
- Похвально, - кивнул герцог. – Но ты все равно сама не своя. Не узнаю тебя, моя Стрекоза.
- Скоро у тебя не будет Стрекозы, отец.
- Нет, моя Стрекоза останется со мной навсегда, - отец поцеловал дочь в лоб, ощущая щемящую грусть от будущего расставания. – Ты останешься все той же маленькой девочкой. Даже когда выйдешь замуж. Даже когда будешь иметь собственных детей.
Девушка почувствовала, как глаза защипало от слез, и уткнулась носом в родное плечо.
- Через несколько дней твой последний бал, Меда, - ласково произнес отец. – Я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты уходишь в новую жизнь, не бойся ее. Джедайт – хороший человек.
«Но он – не Джеред», - с тоской подумала Медея, однако ничего не сказала.
- Я хочу исполнить любое твое желание.
- Позаботься о Амелии, мне будет ее не хватать, - попросила девушка. – Мне будет без нее одиноко.
- Она станет приезжать к тебе, - утешил ее герцог.
«Если мой муж позволит».
- Но если тебе будет легче, то я обещаю, - мужчина грустно усмехнулся.
В маленькой бордовой комнате догорал камин. Двое, не герцог и герцогиня, а отец и дочь, сидели на маленьком диванчике, тесно прижавшись друг к другу. Они знали, что очень скоро их ждет долгая разлука. И неизвестно, чем она обернется.
|
|
|
| |
|
|
|
|
30.03.2016, 12:37
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Часть 4.
- Волнуешься? – Амелия помогла Медее застегнуть тоненькую цепочку с кулоном в форме звезды. – Как-никак, это твой последний бал в титуле герцогини Леминг.
- Есть немного, - признала Медея, разглаживая нежный шелк алого платья; она небрежно выпустила из высокой прически, украшенной жемчугом, тонкую прядь, и та красиво коснулась раскрасневшейся щеки.
На самом деле, ее почти трясло от переживаний и от того, что сегодня с утра сказал ей отец.
- Дочка, - герцог вошел в покои девушки, когда она еще была в домашнем платье и не причесана. – Завтра на рассвете твой экипаж будет готов. До двора де Моне тебя проводит Джеред де Бошем.
- Отец, - спокойно возразила Медея, однако внутренне содрогнулась. – Вы не могли бы… приставить ко мне кого-нибудь другого? – она молила Небо, чтобы герцог не стал выспрашивать о причинах такой просьбы.
- Нет, дорогая, де Бошем хорошо знает и двор Джедайта, и его самого, я ему доверяю. К тому же, он должен там остаться для собственных нужд. Не могу же я сказать, что ты вдруг закапризничала и отказываешь ему от места в своей карете? – мужчина смешливо пожал плечами.
Медее пришлось смириться. Даже несколько дней пути вместе с Джередом могут обернуться для нее настоящей пыткой. Зачем травить сердце? Но девушка не хотела перечить отцу. Будущая разлука заставила ее промолчать.
- Ты не волнуйся, - голос Амелии вывел герцогиню из раздумий, и она даже невольно вздрогнула. – Не ты первая и не ты последняя, такова женская доля. Знаешь, - Амелия вдруг доверительно подалась вперед, сжимая в руках пудреницу. – Моя мама была счастлива с моим отцом, так что для нее последний бал обернулся радостью, - ее глаза лукаво блестели, и Медея никак не могла понять, откуда в них заплясали смешинки.
Сегодня Амелия вообще была странной. Неожиданно ее печаль и жалость к судьбе Медеи сменилась беспричинным смехом, девушка, словно маленький ураган в пышной юбке, носилась по всему дворцу, помогала с подготовкой и беспрестанно одергивала камеристку, считая, что сама лучше знает, как красивее заколоть брошь и какие серьги подойдут лучше. Медея могла лишь предположить, что таким образом Амелия пытается подбодрить ее, однако эта мысль вскоре развеялась.
Залы дворца поражали своей красотой: кажется, какие-то чудесные феи трудились над ним всю ночь, чтобы превратить это древнее, весьма потрепанное временем и безденежьем место в прекрасную обитель. Дорогие, хоть и старые полы были выскоблены до блеска, люстры, провисевшие в главной зале не одно десятилетие, переливались и мерцали, как новенькие, праздничные шторы золотистого цвета словно освещали помещение изнутри. Вдоль стен буквой «П» тянулись столы с белоснежными скатертями, так оживлявшими серые мозаичные стены. А на балконе расположился оркестр, готовый в любую секунду наполнить залу музыкой. Никогда не видела Медея свой дом таким нарядным.
В зале прибывало всеобщее веселье, все поздравляли Медею, желали счастья, и ей невольно хотелось улыбаться. Напряжение, которое не отпускало ее с самого утра, потихоньку спадало, и девушка наперебой шутила с придворными дамами. Но это состояние быстро сменилось, едва в залу вошел Джеред де Бошем. Он был неотразим, этого Медея не могла не признать. Белый парадный китель и брюки делали его моложе и свежее, девушка невольно залюбовалась им, когда он спускался по лестнице в залу. Мужчина скользнул по толпе взглядом и остановился на герцогине. Она тут же метнула глаза в сторону, краснея до кончиков ушей. Однако уже через полминуты тишком глянула в его сторону и обмерла: вдруг к де Бошему подошла Амелия, и они принялись о чем-то любезничать. Амелия! – девушка, которая смущалась при любом мужчине, вдруг смело принялась вальсировать с Джередом? Медея не понимала, зачем она это делает? Почему так жестока? Уж не над ней ли они так сейчас хохочут?
Медея в расстройстве отошла в угол, подальше от чужих глаз.
***
Джеред снова хотел посмотреть на герцогиню, но на том месте ее уже не было. Куда она пропала? Леди Грант отошла от него, видимо, чтобы разыскать подругу. Де Бошем решился раскрыть ей свой секрет, и Амелия прямо-таки расцвела на глазах. Правда, Джеред боялся, что девушка проболтается, однако понял по поведению Медеи, что она ничего не знает. Герцогиня ярко покраснела, когда мужчина глянул на нее, и растерялась, увидев его и Амелию рядом. На ее лице отразилась горькая обида и непонимание, которое она не могла скрыть. И от этого у Джереда тоскливо и сладко ныло сердце… Джеред решил, что девушка не должна сомневаться в том, что между ним и Амелией Грант есть какие-то отношения. Медея не станет стоять на пути подруги. Мужчина двинулся меж танцующих пар, пытаясь разыскать герцогиню среди ярких платьев, страусиных перьев и общей суматохи.
Она сидела в полном одиночестве за маленьким столиком в углу. Кажется, девушка давно забыла, где находится. Она задумчиво глядела куда-то вперед и беспорядочно мяла край шелкового рукавчика, резко контрастировавшего с белой кожей. Джеред перевел взгляд на ее пальцы, кажется, слишком хрупкие и тонкие, так и хочется согреть…
Решившись, мужчина подошел к Медее и поклонился. Девушка рассеянно подняла на него глаза, поднялась и тут же сделала реверанс.
- Хотелось бы поздравить вас с последним балом, леди Медея, - мужчина галантно коснулся губами ее руки. – Надеюсь, вы счастливы?
Девушка неопределенно дернула плечиком, но тут же оправилась:
- Конечно. Конечно рада, - но в ее голосе слишком явно слышалась усталость. – Вы позволите? – девушка уже хотела уйти, но Джеред не дал ей шанса. Ему было жаль ее за слишком явное расстройство и неумелую девичью ревность.
- Вы не составите мне компанию? Завтра мы с вами уезжаем, и я не скоро вернусь сюда, мне бы хотелось пройтись по парку, - мужчина выжидательно склонил голову, и Медея взяла его под локоть.
Они вышли в сад и медленно пошли по парковой дорожке, мостившейся меж аккуратных кустов и деревьев, в полном молчании. Оба были смущены и по-своему грустны. Джеред жалел, что время нельзя остановить, Медея же думала о том, как жестока бывает тишина. Лучше бы крик, шум, брызг вина и голос скрипки, чем это молчание. Молчание, которое никогда не повториться. И в этом его трагедия.
- Вы сегодня очень печальны, - решился заговорить де Бошем.
Медея усмехнулась. Знал бы он, из-за чего она грустит.
- Завтра я уезжаю из отчего дома в неизвестность, - ответила девушка. – Разве это не повод?
- Повод, - согласился мужчина, вглядываясь в потемневший сад. – Но вам не стоит расстраиваться. Джедайт не станет постоянно держать вас взаперти. Вы сможете приезжать домой.
- Вы давно его знаете? – вдруг с любопытством повернулась к нему Медея.
- С раннего детства, - не солгал Джеред, чувствуя себя, словно на лезвиях ножей. – Мы вместе росли.
- И… какой он? – робко спросила она. – Поймите меня правильно…
- Я понимаю, - пожал плечами Джеред. – Я думаю, он не так ужасен, чтобы вы его боялись, - мужчина усмехнулся. – Две руки, две ноги, в общем, как все. Но вас, наверное, волнует не это? Признаюсь, Джедайт – человек не без недостатков. Он бывает занудным, чересчур молчаливым, - Медея хихикнула. – И везде раскидывает книги, которые читает десятками. Но он любит вас.
Улыбка пропала с лица герцогини, и она остановилась посреди парковой дорожки.
- Ему всего лишь понравился мой портрет.
Джеред решил ничего не отвечать. Совсем скоро она все узнает. Совсем скоро.
|
|
|
| |
|
|
|
|
30.03.2016, 12:37
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Часть 5.
Грант взволнованно ходил по комнате. Золотые перстни отчетливо и чересчур броско блестели в свете каминного огня. Мужчина грузно сел в кресло и задумчиво закурил. Он и понятия не имел, что все может обернуться так. Подумать только – Джеред де Моне! Этот дурак де Бошем на самом деле является братцем будущего мужа Медеи! Вся эта история с братьями могла вполне сойти за романтическую бредню, если бы этот Джеред не подошел к Гранту и не намекнул, что знает, куда утекают деньги из казны герцогства. Надо признать, глава совета не повел и бровью и даже напустил на себя оскорбленный вид, однако было видно, что де Бошем не верит ему. Уже тогда Грант замыслил прикончить этого малолетнего выскочку по пути ко двору де Моне. А теперь!.. Стоило копнуть чуть глубже, и выясняется, что никакого де Бошема не существует!
Герцог слишком глуп и наивен, чтобы догадываться об этом, так что он спокойно отправит свою дочку с этим щенком. А, допустим, во время пути… на них нападут лесные разбойники, и Джеред падет в схватке. Или ни с того ни с сего он умрет, отпив вина. Выбор есть. Осталось организовать. Джеред де Моне ни в коем случае не должен добраться до Джедайта и рассказать тому о делах в герцогстве.
Мужчина ухмыльнулся. Он уже знал, к кому обратиться за помощью.
***
Медея попрощалась с матерью и вышла во двор: за ночь подморозило. Она с удовольствием вдохнула холодный воздух. Карета была уже готова, вокруг суетились сопровождающие да и просто те, кому не было лень вставать в такую рань. Джеред о чем-то разговаривал с герцогом, Медея не решалась к ним подойти. Странно, что среди провожающих не было Амелии. Быть может, она обиделась на Медею за ту прогулку с Джередом? «Поделом ей!» - подумала Медея, но все равно с невольным ожиданием огляделась.
- Ну что, Стрекоза, до встречи? – герцог подошел к дочке; на его лице играла грустная улыбка. – Я буду скучать по тебе, Меда, не забывай своего старика.
Медея уткнулась в плечо отца, еще не веря в разлуку.
- Что вы, отец? – прошептала она. – Как можно?
- Меда, Меда! – неожиданно с крыльца сбежала взволнованная Амелия, одевая на ходу соболиную накидку.
Герцог выпустил из объятий дочь, и на шее герцогини тут же повисла леди Грант. Медея, не помня зла, тут же обняла в ответ лучшую подругу. Что же она теперь будет делать без своей маленькой доброй сестренки? Кто будет верить в правдивость французских романов и придумывать истории?
- Будь счастлива, моя дорогая, будь счастлива, - беспрестанно вторила Амелия, громко всхлипывая.
- Приезжай скорее, - отвечала ей Медея, почти не слыша слов подруги. – Ты обещала…
- Леди Леминг, пора, - кто-то мягко положил Медее на плечо ладонь, и, обернувшись, герцогиня увидела де Бошема.
- Да, - еще раз прерывисто обняв отца и Амелию, девушка отступила к карете.
Последний мимолетный взгляд на дворец, и Медея залезла внутрь. Она тут же опустилась на лиловое бархатное сидение и отвернулась к окну, туда, где догорали в осенней лихорадке похудевшие деревья. Девушка почувствовала, как рядом уселся Джеред, карета тронулась. Послышалось мерное цоканье конских копыт. Говорить не хотелось. Медея бессильно уткнулась лбом в холодное стекло и сомкнула веки…
***
Позади тянулся экипаж с сопровождающими. Четверо крепких вооруженных мужчин, преданных герцогу, и Мораган Блоуз. Сэр Блоуз, помощник Гранта, счастья от поездки не испытывал. Он вообще не хотел ввязываться в новую авантюру, однако на карте было слишком многое. В его же интересах было устранить Джереда де Моне, правда, пока с ним рядом была Медея, осуществление плана не представлялось возможным.
Блоуз потер тряпочкой лысину и сильнее сжал заветную бутылочку в костлявых пальцах.
***
Джеред обдумывал, куда ему увезти Медею. Он знал много прекрасных мест, достойных внимания, но никак не мог выбрать лучшее. Он видел печаль Медеи, и ему хотелось хоть как-то развеять ее. Правда, мужчина боялся лезть к ней с разговорами, да еще и этот остолоп в соседней карете напрягает. Джеред думал, что это был глупейший шаг со стороны Гранта – отправить своего приближенного, пусть и самого отчаянного. Вот наивная душа, честное слово!
Остановившись на маленький привал, Медея зашла недалеко в лес, пока все готовили к легкому завтраку. Но остаться в одиночестве ей не дали. Джеред пошел за ней. Первые минуты они просто молчали, как тогда, в саду, но вдруг де Бошем заговорил:
- Вы любите природу?
- Все детство я пробегала в саду, даже ездила с отцом на охоту, - ответили Меда, улыбнувшись воспоминаниям; с лица пропала тоска. – Вы не поверите, мистер де Бошем, но я отлично стреляю из арбалета и ружья.
- Вот уж глупости, - смешливо фыркнул Джеред, усаживаясь на поваленное бревно. – Девицам вашего положения пристало играть на клавесине и петь, а не скакать с оружием в руках.
- Может быть, - девушка горделиво дернула плечиком, ее глаза загорелись. – Но клавесину я предпочитаю гитару, пою посредственно. А вот арбалет… Я уверена, что смогла бы обучить вас паре трюков!
Де Бошем расхохотался, впрочем, не заносчиво. У него было свое представление о воспитании девиц, и познания Медеи он не считал такими уж неуместными.
- Если вы считаете себя таким уж асом, то я не против взять у вас урок.
- И когда же? – развеселилась герцогиня.
- Да хоть сейчас, - Джеред вскочил с бревна и машинально отряхнул серый дорожный китель. – Только нам придется вернуться и одолжить у наших сопровождающих оружие. Думаю, они с радостью согласятся.
- Не уверена, - покачала головой Меда. – Мужчины не привыкли доверять женщинам такие вещи. Как вы верно заметили, девицам пристало петь и играть на музыкальных инструментах.
- А вы хотели бы быть наравне с мужчинами? – с любопытством спросил Джеред; они повернули в сторону карет.
- Я не считаю мужчин выше женщин. Правда, похоже, так думаю только я. Мне кажется, жизнь женщины скучна и ограничена, разве нет? Что внушают девочкам с рождения? То, что они должны служить мужчине, быть матерью и женой. Все же остальное считается вне пределов их существования и ума.
- Вы считаете, что могли бы заниматься политикой или экономикой? – с сомнением пожал плечами де Бошем.
-Только самое посильное. Я много разбирала бумаг нашего герцогства, читала специальные книги. Конечно, это было самообразованием. Но кое-что я понимаю. Например, то, что наша правящая элита ворует казенные деньги.
Джеред с удивлением посмотрел на спутницу.
- Вы знали… так почему же не сказали все герцогу?
- Понимаете, - на секунду девушка закусила губку. – Когда мне было лет восемь, отец считал забавным то, что я учусь стрелять и ездить в мужском седле. Но со временем он, как и все мужчины, изменил свое мнение. Он не знал, что я тайком просматриваю бумаги. И вряд ли бы он поверил, что его приближенные на такое способны.
- Я знаю, кто за этим стоит, - вдруг признался Джеред; его лицо стало серьезным. - И я хочу обо всем доложить Джедайту. Но, боюсь, кое-кто не захочет, чтобы правда вышла наружу.
- О ком вы? – взволновалась Медея. – Не молчите, я имею право это знать!
Джеред сжал тонкие губы, несколько нерешительно глядя на герцогиню. Совсем рядом слышались голоса, видимо, для завтрака все было готово. Их могли услышать.
- Пойдемте, леди, - спокойно произнес Джеред, подавая Медее руку.
- Скажите же мне правду, - упрямо топнула ножкой Меда. – Речь идет о моем герцогстве.
Де Бошем не ответил, и Медее пришлось подать ему руку и выйти ко всем. Девушка расстроено уселась на подушку и взяла кусочек копченого фазана.
- Простите, - де Моне бесцеремонно забрал у нее дичь и внимательно ее рассмотрел; он даже попробовал мясо. – Я просто убедился, что оно не отравлено, - невозмутимо заявил мужчина, глядя на гневное лицо леди Леминг.
Девушка вздернула носик и отвернулась. Джеред и не подозревал, что тихая герцогиня окажется такой строптивицей.
|
|
|
| |
|
|
|
|
30.03.2016, 12:38
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Часть 6.
Джеред был уже и сам не рад, что захотел увезти эту неугомонную девицу с намеченного пути. Лишившись опеки батюшки и, быть может, почувствовав свободу, маленькая строптивица совсем отбилась от рук. Куда подевалась та тихая девушка с печалью в бездонных глазах? Медея Леминг, эта своенравная бестия с лукавым прищуром, неожиданно показала себя с совершенно другой стороны, и де Бошем просто не знал, как на это реагировать. Не то что бы он был разочарован… тихая леди Леминг вызывала в нем смесь жалости и желания помочь, что было несколько далеко от романтики, но и к такой Медее Джеред не был готов.
Как вскоре понял Джеред, герцогиня во что бы то ни стало решила разузнать, кто стоит за махинациями с казной. Она готова была ходить за ним хвостом и изводить вопросами, но когда де Моне уже находился в точке кипения, и его глаза начинали метать молнии, девушка делала такие невинные раскаявшиеся глаза, что помощник герцога помимо воли оставлял при себе свои претензии. Но только почувствовав, что Джеред вернул душевное равновесие, Медея принималась за свое. Более того, она с чрезвычайным подозрением косилась на своих спутников и даже на старого кучера, словно пыталась сама разгадать преступника. Особенно ей не нравился Мораган Блоуз. Тому, видимо, тоже не было по душе внимание герцогини, и мужчина старался как можно меньше попадаться ей на глаза и все чаще протирал свою потеющую лысину. Джеред с тихим злорадством глядел на убийцу-неудачника.
А тем временем экипаж медленно приближался ко двору де Моне, останавливаясь в самых живописных местах английского осеннего леса. Даже привычная сырость и прохлада как будто меркла пред желтоватыми и рыжими огоньками деревьев. Медея чувствовала, что ей вольнее и свободнее дышится здесь, вдали от замка, да и думать о пресловутой свадьбе было совсем некогда, хотя, казалось бы, в такой длинной дороге есть время для всего. Надев женский костюм, пригодный для верховой езды, и накинув соболиную короткую накидку, герцогиня охотилась в лесу вместе с мужчинами. Конечно, ей часто уступали, но Леминг все равно получала невиданное удовольствие. Тем более, совсем неизвестно, удастся ли ей это когда-нибудь повторить.
Девушка заставляла себя не думать о своем спутнике, а, точнее, думать о Джереде исключительно как о попутчике, не более. Она перестала робеть в его присутствии, что радовало ее. Ей совсем не хотелось, чтобы де Бошем что-то подозревал. Единственное, над чем Медея пока не имела контроля, это Блоуз. Этот костлявый человечек с прилизанной лысиной никак ей не нравился. Наверное, именно он подослан, чтобы каким-то образом устранить Джереда, однако доказательств не было…
***
День клонился к концу. Небо почернело и разбросало по своему бездонному куполу исполины-звезды. Ужин накрывали в полном молчании, прерываемом лишь ржанием лошадей. Поляна, на которой остановились путники, мягко освещалась фонарями, от которых остро тянуло керосином. Трапеза также проходила в тишине. Вокруг плотной скатерти, заставленной мясом, фруктами и легким вином, собрались все пять сопровождающих, кучер, Джеред и Медея.
- За герцога Леминг, - звучным голосом пробасил сэр Рэндел, командующий армией; он поднял кубок на уровень плеч. – И за его будущего зятя Джедайта де Моне!
Поддержав тост, мужчины звонко чокнулись, отпили вина, и разговор пошел веселее. Вскоре герцогиня покинула непривычную ей компанию и села к себе в карету. Она не боялась острого, грубого словца, иногда проскользавшего между воинами, однако те несколько смущались в ее присутствии, и леди Леминг решила уйти. Об этом она не жалела, ей рано захотелось спать. Девушка, закутавшись в шерстяное одеяло, быстро уснула. Она не заметила, как в карету вернулся Джеред. Он аккуратно уложил герцогиню на сидение и получше завернул ее в одеяло, а сам, скрючившись, прижался щекой к стеклу.
За окном занимался рассвет…
***
- Мистер де Бошем! Мистер де Бошем!! – мужчину отчаянно потрясли за плечо, и он проснулся.
Джеред недоуменно похлопал глазами, пытаясь сообразить, что происходит. Это был их кучер, Август. Его и без того худое лицо ошалело вытянулось, глаза осовели от ужаса.
- Что случилось? – вскочил де Бошем, и все его тело заломило от ночного сна в неудобной позе.
- Там… там… - жалко мямлил Август. – Сэр Ришаль. Он… мертв…
- Что?! – это уже воскликнула Медея, которая, видимо, проснулась от громкого вопля кучера; девушка тут же зажала рот рукой.
Джеред незамедлительно вышел из кареты и побежал за Августом. Повозка, в которой ехали спутники Джереда и Медеи, была настежь открыта; мужчины толпились около нее, взволнованно переругиваясь. С сидения свисало тело сэра Ришаля, крепкого рыжеволосого мужчины со спутанной бородой. Его глаза были закрыты, будто он просто спал, а лицо его спокойно, однако мертвенно бледно. Джеред поморщился:
- Кто его? – глухо спросил он, оглядывая притихших мужчин. – Есть следы нападения?
- Нет, - выступил вперед Рэндел. – Всю ночь Ришаль был с нами, кто-то бы заметил, если бы было совершено нападение.
- Он точно не покидал своего места ночью?
- Нет, - снова ответил сэр Рэндел. – Не покидал.
С минуту Джеред просто молчал, раздумывая о чем-то, пока не вскинул голову на спутников:
- Обыщите Блоуза, у него должен быть яд, - отчеканил де Бошем не терпящим возражений тоном.
- Какое право вы имеете? – взвизгнул Мораган, когда трое мужчин подступили к нему; он пытался вырваться, однако силы были явно не равны.
Через минуту все вещи Блоуза были бесцеремонно вытряхнуты на землю. Среди них был и темно-фиолетовый пузырек, но он был… абсолютно полон. Де Моне, ожидающий совершенно другого, страшно удивился.
- Ты ответишь за свой умысел, Блоуз, - хладнокровно проговорил Джеред, разбивая у всех на глазах склянку с ядом. – Свяжите его.
Блоуза быстро связали и бросили на пол кареты. Он бился и беспомощно рыдал, пытаясь ослабить веревки, однако все было тщетно. Тело Ришаля закопали в лесу. Вмиг легкая поездка невесты к жениху обернулась путешествием, окропленным смертью. Мужчины с тяжелым подозрением глядели друг на друга, а Медея и вовсе заперлась в карете. Он вздрагивала при каждом шорохе. Перед ее глазами продолжал стоять образ побелевшего воина, обмякшего на сидении кареты, и к горлу подкатывал комок тошноты. Кто же это сделал?..
Джеред тоже был морально вымотан. Похоже, жизнь втянула его в головоломку куда более интересную, чем казалось сначала. Блоуз был невиновен, Ришаль убит, Джеред нашел следы яда на его одежде. За себя и Медею, конечно, он мог ручаться. Оставались Август и еще три провожатых. Но кому могло понадобиться подобное? За что было убивать Ришаля, который никому не сделал зла? Вопросы оставались без ответов…
***
- Вам холодно? – Джеред накинул поверх шерстяного одеяла еще и свой дорожный китель, но Медея судорожно помотала головой.
Нет, ей не холодно. Ей просто хочется, чтобы все это прекратилось, чтобы это оказалось дурным сновидением.
- Все обойдется, - зачем-то произнес де Бошем и сжал ладонь девушки. – Верите? Все обойдется.
Слова ее слабо утешали, и мужчина осторожно прижал перепуганную герцогиню к себе. Медея не дернулась, не отпрянула, как полагается молоденькой девушке, а бессильно опустила голову де Бошему на плечо. Ей было слишком страшно, чтобы вспоминать правила поведения. Девушка так и уснула, вцепившись непослушными пальцами в рубашку блондина, а тот беспокойно гладил ее по голове. И думал, думал, думал…
|
|
|
| |
|
|
|
|
30.03.2016, 12:38
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Часть 7.
Де Бошем с раннего детства любил загадки и головоломки, однако сейчас, когда речь шла о жизни и смерти, мужчина предпочел бы владеть конкретной информацией. Джеред имел дело с властью, поэтому знал: если не предпринять сейчас решительных шагов, можно потерять контроль над всем окончательно. Паника просто захлестнет, а там – жди беды. Но если за взрослых бывалых воинов де Моне еще мог ручаться, то за маленькую испуганную герцогиню – нет. Медея была перепугана насмерть, но при этом старалась отвоевать независимость и доказать, что способна противостоять любым напастям в одиночестве. Она совершенно не умела держать себя в руках, и Джеред постоянно ссорился с ней, пока, наконец, жестко не прикрикнул на девушку:
- Юная леди, - наставительно и безапелляционно заявил мужчина, прерывая всякие попытки Медеи противиться. – Пока что я отвечаю за вас и вашу безопасность. Это значит, что вы должны беспрекословно подчиняться мне. По прибытии во дворец вы станете свободны, словно птичка, если, конечно, ваш муж тут же не запрет вас по моей рекомендации.
Спорить было бесполезно, и герцогиня уловила это, а Джеред в очередной раз подивился, как испуг и робость сменяются в ней на дерзость и жажду деятельности. Его жесткость по-своему повлияла на Медею (пустые пререкания прекратились), но темные глаза ее будто покрылись корочкой льда, а губы, которыми де Бошем втайне так восхищался, складывались в тонкую прямую линию. Джеред не раз ловил себя на мысли, что ей нужно было родиться дикой амазонкой, необузданной и смелой, а не герцогиней. Ведь у герцогини просто не может быть взгляда чертовки! Благоразумие Джереда говорило, что Медея – никудышная жена, с которой, наверное, будет столько скандалов и склоков, что голова кругом пойдет. Но сердце возражало разуму: такая женщина всегда будет будоражить кровь, и, если добиться ее любви и верности, жизнь с ней станет раем. Хотя раем вулкан не назовешь.
Де Моне выбрал для себя позицию в общении с Медеей: он стал строгим покровителем. Правда, его свободолюбивая подопечная то и дело показывала свои коготки. «Только точные, решительные поступки могут вернуть и покорность, и расположение, - думал мужчина. – И пока я не найду убийцу, доверия мне не будет». Но как блондин ни пытался сопоставить факты с догадками, все было тщетно. За что убили Ришаля? Зачем и кто? И какую роль в этом играет Блоуз? Джеред видел его неподдельный ужас, когда тот смотрел на распростертое тело Ришаля, он ждал следующего шага преступника (а де Бошем был уверен, что на этом тот не остановится), и убийца не заставил себя ждать.
Еще не прошло и недели с тех пор, как тело Ришаля навеки обрело покой, был найден мертвым сэр Рэндел. Было видно, что мужчина совершенно не ожидал нападения, потому что лицо его, подернутое мертвенной бледностью, было спокойным. Нож торчал из шеи, почти по рукоять загнанный со спины, а кольчуга залита темной кровью. Так закончилось ночное дежурство. И снова никто ничего не слышал, не знал. Джеред смотрел на прислоненное к дереву тело крепкого воина и явственно понимал, что до паники остался лишь неровный вздох. Кучер Август был готов повернуть назад, сэр Грэм, последний из воинов герцога, тоже мрачно кивал на визгливые жалобы Августа. Оставался еще Блоуз, но он был связан и не мог убить Рэндела. Круг сужался, только вот направленные на себя ненавистные и настороженные взгляды Джеред не мог терпеть. Того и гляди, его растерзают как чужака. Де Бошем чувствовал это. И чем сильнее чувствовал, тем больше думал.
***
Повозки остановились, и в полном гнетущем молчании началось приготовление завтрака. Уже не слышалось грубоватых, но сильных голосов, только гнетущая тишина, полная подозрительности. Уже не ходила прогуляться в лес Медея, а сидела у костра, зябко съежившись под шалью и кусая обветренные губы; уже никто не смотрел на де Бошема как на главного. Наоборот, все чаще в глазах путников сквозил укор. Да и сам де Моне будто сник на осеннем ветру под осуждающие взгляды.
Медея искренне не понимала, что с ней, но вся эта ситуация, наверное, душила всякие зачатки влюбленности. Все происходящее казалось ей кошмарным нескончаемым сном, и вид уставшего, побледневшего де Бошема тревожил и исключал все другие чувства. Медея, так редко опускавшая голову и впадавшая в отчаяние, теперь была готова поддаться женским слабостям. Она постоянно ждала смерти. Ждала ее так, словно не было в ней жизнелюбия, гордости, озорства и влюбленности. Словно не она мечтала о любви, словно не она, взволнованная и дерзкая в своей искренности, бежала в комнату к мужчине, чтобы забрать письмо. Ладони Джереда, на которого она могла молиться, уже не грели, а его потухший, но все еще свежий голубой взгляд не заставлял трепетать сердце. Однажды повидав настоящую погибель, она думала, что уже ничто не сможет всколыхнуть и возрадовать ее душу. И даже свадьба с чужим человеком теперь казалась спасением от кошмара.
…Ветер трепал черные волосы, заплетенные в незатейливую, почти небрежную прическу, а Медея безразлично смотрела на рябь в своей кружке. В чае отражалась хмурая синь неба, и не было сил скинуть с плеч то оцепенение, что грузом лежало на них. Девушка лениво перевела взгляд на суетящегося у коней Грэма, на ковыряющего палкой в костре Августа и снова уткнулась в чашку. Кажется, похолодало. Герцогиня плотнее закуталась в шаль. Вдруг слух пронзил тоскливый плач птиц, летящих косяком на юг и, видимо, на долгую зиму покидающих родные земли. Медея резко и тревожно подняла лицо к небу и заметила, как в самом хвосте косяка бесновалась птичка. Она то и дело сбивалась и, как казалось взволнованной девушке, горше всех кричала. «Что за горе у нее? – вдруг подумала Леминг. – Что с этой свободной, но несчастной птахой?» И тут Меда заметила, как к косяку черной стремительной точкой несется еще одна птица. И девушке казалось смертельно важным, чтобы отставшая птица догнала остальных. В момент, когда это случилось, герцогиня радостно и взволнованно вскочила со своей подушки. Сердце ее, до этого апатичное и равнодушное, билось, словно сумасшедшее. Поддержка этих птиц, кажется, неразумных животных, их сочувствие друг к другу и единение подарили Медее новое дыхание и новую надежду. Не давая себе опомниться, девушка бросилась в сторону чащи, куда в одиночестве зашел Джеред. Заметив несущуюся к нему герцогиню, он испуганно остановился.
- Что случилось? – в его голубых глазах плескалось волнение.
Но запыхавшаяся Медея ничего не могла ему ответить, лишь бессильно держала его ладони в своих и не отводила глаз.
- Ответьте же, - взмолился Джеред, готовый сорваться с места. – Какая-то беда? Новая смерть?
- Нет, - девушка, тяжело дыша, качнула черноволосой головкой. – Я просто хочу вам кое-что сказать, - ее темные глаза пронзительные и доверчивые. – Я верю вам и верю в вас. Прошу, не падайте духом. Если это сделаете вы, то все мы погибнем. И я… я тоже…
- А не думаете ли вы, дорогая моя леди, - горько усмехнулся блондин, тронутый ее словами, - что это я плету эти злостные козни? Кажется, ваши люди уже не сомневаются в этом.
- Я не думала так ни одной секунды, мистер де Бошем, - глухо и как-то стыдливо произнесла Медея, склоняя головку.
Де Моне, захмелевший от ее близости и тепла девических пальчиков, спросил, словно в бреду:
- Почему же?
- Я уверена, что никогда не смогла бы полюбить негодяя, - неожиданно твердо и громко ответила она, вырвалась из мужских рук и бросилась назад, путаясь в пышных серых юбках.
Ослабевший, онемевший Джеред не мог поверить, что с губ гордой герцогини, нарушившей всякие приличия, только что сорвалось жаркое признание любви к нему. И сердце снова понеслось вскачь, а мозг прорезала мысль: «Если эта девочка оказалась достаточно смелой, то какое право имею робеть я?»
|
|
|
| |
|
|
|
|
30.03.2016, 12:38
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Часть 8.
От апатии не осталось и следа. Джеред, уединившись в лесу, принялся обдумывать каждую деталь убийств. Во-первых, видимых, очевидных причин не было. Если, конечно, не считать отца Амелии, подославшего Блоуза. Но Джеред почему-то исключал то, что Мораган отравил Ришаля, ведь припасенная склянка с ядом была полной, а сам незадачливый убийца чуть не лишился чувств, увидев тело. То, что Блоуз убил Рэндела, вообще из ряда фантастики. Де Бошем собственноручно связал его и следил, чтобы никто лишний раз не наведывался к заключенному. Истинный убийца свободен, словно птица. Кто же тогда остается? Кучер Август и сэр Грэм, профессиональный воин. Джереду он вообще не нравится. Грэм замкнутый, молчаливый, а взгляд у него тяжелый. Длинные, ниже плеч волосы небольшой петлей стянуты на затылке, руки грубые, а губы вечно сложены в прямую линию, выражающую недовольство. Такой способен отравить или зарезать, не моргнув глазом. Но де Моне смущал нож, вытащенный из тела Ришаля. Он был обычным, столовым, а не охотничьим или боевым. И этот «пункт» в сторону Августа, который, кажется, еще сильнее поседел со дня отъезда из герцогства. Он даже боялся отойти от своих лошадей и то и дело перешептывался с Грэмом, косясь в сторону де Бошема. В общем, де Моне окончательно запутался. Он не мог найти ниточку, которая вела бы к разгадке. Одно только успокаивало: рядом была Медея.
Она сильно смущалась своего признания, но не отказывалась от него. В ее глазах появилась какая-то твердость и вера. Во что или в кого? Но эта вера чудесным образом передавалась и де Бошему. То, что в этой девочке было достаточно смелости и чувств, предавало сил Джереду, хотя он вполне понимал, что ее любовь – преступление против отца-герцога, родины и будущего супруга. Но и она прекрасно понимала это. Между тем, оба хранили молчание, просто не находя нужного момента для разговора. Не так, не впопыхах он должен объяснить, что они не могут быть вместе (хотя, она - не глупышка и сама все знает). Но молчание с его стороны будет равняться бесчестью.
…Очередное хмурое утро, пахнущее сырым лесом, принесло дурную весть. Мораган Блоуз был найден задушенным собственной веревкой, которая когда-то связывала его ноги. Веревка на руках была цела. Джеред смотрел на искаженное мукой лицо, и на сердце его упал тяжелый камень. Позади послышались стенания Августа и тихий, со всхлипами плач Медеи. Их осталось всего четверо.
- Ты! – взвыл Август, дрожа всем телом и указывая на побелевшего де Бошема. - Ты погубил их всех! Ты пришел, чтобы чинить свои злодейства! – обезумевший старик бросился к лошадям и принялся распрягать карету, но де Моне грубо оттащил его.
- А ну стой! – рявкнул он. – Прекрати наводить панику, иначе я не пожалею твоих лет! – тяжело дышащий, озлобившийся Джеред оттолкнул от себя воющего старика и обернулся к Грэму и Медее. – Всем сохранять спокойствие. До земель де Моне осталось всего ничего. Ни шагу назад, ясно?
На шее Грэма заиграли жевалки, но он смолчал, вцепившись в меч на бедре. Август скулил и трясся, словно раненая собака, и де Бошем, не услышавший возражений, взял за локоть Медею и увел ее в карету. Она была белой, словно полотно, из глаз ее то и дело срывались слезинки, но девушка не жаловалась.
- Не плачьте, - как можно успокаивающе проговорил мужчина, не веря в собственные слова. – Господь не оставит вас. Я сделаю все, чтобы вы целой и невредимой попали к Джедайту.
- Почему, почему же это происходит? – всхлипнула герцогиня, доверчиво прильнув к мужскому плечу. – Кому я сделала столько зла?
- Дело не в вас, - Джеред прижал ее к себе. – Во мне.
Сейчас мужчина понимал это настолько ясно, будто всегда знал эту простую истину. Медленно, а потом все быстрее и быстрее к его смерти прокладывали дорогу, словно играя в шахматы. И вот теперь де Бошему поставили «шах», а он не успел и моргнуть глазом. Все происходило так хитро и бесхитростно, что Джеред не уловил нужную струну, ведущую к разгадке. Зато теперь де Моне готовы растерзать, кляня во всех бедах.
- Медея.
- М?
За стеклом, прикрытым тонкой шторкой, зарядил дождь.
- Если со мной что-то случится, - мужчина сунул руку за пазуху, достал тонкий конверт и положил его герцогине на колени, - немедленно бегите. Вы умеете распрягать лошадь и отлично ездите на ней. Сверните левее, вы выйдете на широкую дорогу. Она приведет вас к границе государства де Моне, - встревоженная девушка хотела возразить, но блондин не дал ей этого сделать, приложив палец к губам. – Отдайте это письмо стражникам, вас проводят ко двору. Но сами не читайте этого письма, слышите? Пообещайте мне это.
Медея, отерев с лица остатки слез, серьезно кивнула. Ей казалось, что они прощаются навсегда, и она больше никогда не увидит человека, которого успела полюбить. За что? Она и сама не знала. Но разве любят за что-то? Сердце само велит, для кого вставать по утрам и засыпать ночью. И герцогиня ясно понимала, для кого стучит ее сердце. Пусть ей никогда-никогда больше не почувствовать того, что она сейчас ощущает, Медее не жаль ничего, ни одной минуты.
- Я не буду его читать, - пообещала Медея.
- И последнее… - де Бошем помедлил, садясь так, чтобы видеть лицо девушки. – Я должен сказать вам, пока за мной не придут.
- Придут? – вздрогнула она.
- Не сомневаюсь, что это случится очень скоро. Но не тревожьтесь, думайте о себе. С вами ничего не должно случиться. Я себе этого не прощу.
- Я слушаю, - тихо молвила герцогиня.
- Я не сказал вам две важные вещи. Между мной и леди Амелией ничего нет и не было. Я очень уважаю ее и совсем не уважаю ее отца. Но нас ничего не связывает, лишь, наверное, искренняя привязанность к вам.
- Спасибо, что пощадили мои чувства, мистер де Бошем, - смущенно потупилась Медея, вспыхнув. – В другой момент я не приняла бы вашей жалости.
- Вам не нужна жалость, моя леди, - грустно усмехнулся Джеред. – Вы будете счастливой. Очень-очень счастливой. О какой жалости идет речь? Скорее, это я нуждаюсь в вашей снисходительности.
- О чем это вы? Почему? – нахмурилась герцогиня, и у Джереда почему-то сжалось горло.
- Потому что полюбил вас, - жарко признался мужчина. - Наверное, с того момента, как увидел. С того момента, как понял, что никогда не смогу быть с вами.
- Но разве, - вскричала пораженная герцогиня, - мы не можем все бросить и быть счастливы? Если в том мире есть еще справедливость…
- Ее нет, - с последним спокойствием остановил ее де Моне. – И если сейчас вы немного подумаете, то сами это поймете.
Медея, закусив губку, отвернулась. И чем дольше продолжалось молчание, тем яснее понимала правдивость его слов. Разве позволила бы себе Медея так бесчестно поступить? Окутать позором отца и все герцогство? Сможет ли забыть, что отдана другому и не имеет права не сдержать слова? Нет, жить, будто преступник, она не может. Ни гордость, ни честь не позволят ей опорочить род Лемингов.
- Я вижу, что вы понимаете, о чем я, - печально сказал Джеред, нарушая шум дождя. – Вы сможете уйти со мной, оставив все и всех?
- Нет, - ответила шепотом Медея, даже не представляя, как порадовали ее слова мужчину. – Я помолвлена. Назад хода нет.
- Я знаю. Джедайт – мой добрый друг. И он влюблен в вас. А я не могу стоять на его пути. Надеюсь, он сможет сделать вас счастливой.
Снова тяжелое, гнетущее молчание, полное безысходности.
- Я буду всегда помнить вас, - молвила герцогиня. – Особенно наши прогулки в лесу. Вы дали мне надежду, что кто-то меня понимает, а не считает просто глупой девицей.
- Я тоже буду, - мужчина нерешительно наклонился над бледным девичьим лицом, как дверца кареты с грохотом распахнулась.
Грэм заслонял проход, словно медведь, с шерсти которого струями стекают капли дождя. Он тяжело дышал, а налитые кровью и ненавистью глаза впились в Джереда.
- Выходи, убийца, - прохрипел Грэм. – Пришел твой последний час.
|
|
|
| |
|
|
|
|
30.03.2016, 12:39
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Часть 9.
- Помните мои слова, Медея, - вполголоса бросил де Бошем и быстро вышел в темноту.
Наверное, с минуту герцогиня сидела в неподвижности, и лишь потом выскользнула под холодный осенний ливень. Разразилась настоящая гроза. Небо заволокло беспробудными чернильными тучами, все ворчало от грома, и то и дело появлялись острые вспышки молний. Но самым страшным был дождь. Бесконечным потоком он скользил по исполинам-деревьям и врезался в упругую землю, превращая ее в вязкую жижу. С трудом понимая во тьме, что есть что, и прижимая к груди заветное письмо, девушка выбежала на поляну и чуть не вскрикнула: Грэм и де Бошем стояли друг напротив друга в боевой стойке. Оба не двигались с места, словно ожидая друг от друга первого шага. В руках Грэма была булава, у Джереда – более легкий меч. Но беда в том, что Грэм, в отличие от противника, профессиональный воин.
- Август, сделайте же что-нибудь! – бросилась к кучеру отчаявшаяся Медея, но старик недвижно стоял около лошадей, онемев от страха.
А тем временем противники пришли в движение, кружась в смертельном танце.
- Ты решил украсть нашу госпожу, да? – раздался крик Грэма, с трудом перебивающего шум ливня. – Ты уничтожил моих товарищей, но не меня.
- Ты говоришь глупости, воин, - в голосе Джереда примирительные нотки. – Я не убийца!
- А вот это мы проверим, - осклабился Грэм и бросился на блондина.
- Медея! – вскрикнул де Моне. – Помни!
Почти по щиколотку увязая в грязи, герцогиня бросилась к одной из лошадей и быстро распрягла ее. Август побежал к ней, но девушка ловко вспрыгнула в седло по-дамски и скрылась.
А Джеред вмиг забыл о происходящем, полностью переключившись на схватку. Грэм слишком ловок и силен, чтобы считать ворон с ним в поединке. Даже королевская подготовка, полученная де Моне, не шла ни в какое сравнение с мощью Грэма. Джеред быстро уловил, что в схватке имеет мало шансов победить, поэтому задался целью вымотать противника, загнать его, надеясь на собственную изворотливость и прыть. Джеред перешел из нападения в оборону, намеренно петлял, заставляя обозленного Грэма метаться. Он и сам порядком выматывался, падая в лужи и грязь и уворачиваясь от тяжелых ударов булавой, но хорошая физическая подготовка и занятия фехтованием очень помогали. Джереду казалось, что минула вечность, когда Грэм впервые упал на колено, тяжело дыша.
- Грэм, подумай, это не могу быть я.
- Ты одурманил нашу госпожу, мерзавец! – прорычал Грэм, кидая булаву; та выскользнула из его рук и упала куда-то за пределы видимости. – Я не позволю тебе уйти живым. Во имя герцога! – он врукопашную бросился на Джереда, лежащего на земле.
Тот не хотел убивать воина, только убедить остановиться, но инстинкт самосохранения заставил его схватить клинок и выставить его вперед. Грэм даже не успел понять, что летит на острее, когда тело его пронзило. Не в силах удержаться, он, сраженный, упал на живот, загнав орудие по рукоять. Изнеможённый Джеред отполз в сторону, стараясь осознать то, что случилось несколько секунд назад.
- Август! – через силу крикнул он, отбрасывая со лба мокрые вьющиеся волосы, судорожно глотая ртом воздух и взбесившийся дождь.
Но никто не отозвался. Когда де Моне повернулся к карете, то увидел, что кучер, последовав примеру своей госпожи, распрягает оставшегося жеребца. Увязая в грязи, Джеред бросился к Августу и одним махом оттолкнул его прочь. Жалко взвизгнув, Август упал на спину.
- Говори, - взвыл де Моне, - говори, зачем ты подстроил это?!
- Я? – проскулил Август, прикрывая лицо, словно кто-то на него замахивался. – Это не я! Это все Грэм!
- Не пытайся врать, - с каждым словом голос де Бошема становился все решительнее. – Я не понимаю, зачем ты сделал так, чтобы Грэм попытался убить меня, но, клянусь, узнаю. Грэм не может быть убийцей. Он слишком предан герцогу, товарищам и Медее. Да, его личность не внушает доверия, поэтому ты хотел перевести все стрелки на него. А тем временем, убеждал Грэма, что я замыслил против герцога преступление, да? Честь воина не позволила остаться Грэму в стороне. Ты не думал, что я выживу, и ошибся. Теперь отвечай, за что поплатились все, кого ты уничтожил? Как ты все провернул? И причем тут я?
- А не много ли вопросов? – прошипел Август, теряя, как минимум, половину признаков крайнего испуга.
- Когда речь идет о четырех убитых, - холодно отозвался де Бошем, - нет. Можешь не рассказывать, как убивал их. Они не ждали от тебя смерти, и это тебе было только на руку. Лишь один вопрос по этому поводу. Где ты взял тот редкий яд, чтобы прикончить Ришаля?
Август медленно поднялся, настороженно глядя на Джереда:
- Мне не пришлось его добывать. Яд был у Блоуза. Я снял его, пока тот спал, и подлил во флягу Ришаля , а в его склянке осталась обычная вода, - по старческим губам пробежала усмешка. – Я - кучер, я часто слышу то, что другие не слышат. Я знал, что у Блоуза будет яд по твою душу.
- Так почему же ты не дал ему убить меня? Почему ввязался во все это?
- Глупый мальчишка, твоя смерть – не моя цель, - оскорблено и пренебрежительно бросил Август. – Мне вообще нет дела до тебя, ты просто случайно оказался главным.
Джеред уже решительно ничего не понимал, от усталости кружилась голова, но он старался сохранить видимость силы. Смерть не забрала его. Теперь ему необходимо нагнать Медею. Но сначала – узнать правду.
- А что же тебе нужно?
- Не твоего ума дело, - огрызнулся кучер, оказавшийся не таким уж запуганным и несчастным.
- В моих руках меч, - холодно заметил блондин, - я могу убить тебя в одну секунду, но не делаю этого. Говори, пока есть возможность.
- Леди Медея не может выйти замуж за выродка де Моне, - прошипел Август, и Джеред опешил:
- Это почему же?
- Тебя это не касается! – взвизгнул кучер. – Я должен был сорвать поездку любым способом! Если бы Грэм убил тебя, он бы не решился везти Медею, а вернулся бы в герцогство. И свадьба бы не состоялась!
- Медею бы отправили позже, - осадил его Джеред, - или бы Джедайт приехал сам. Неужели ты думаешь, грешный человек, что из-за твоих козней не было бы венчания? Глупец! – в голосе презрение. – Из-за твоих желаний, какими бы они ни были, погибло столько человек!
- Можешь, сколько угодно, взывать к моей совести. Мне теперь все равно, - сплюнул Август, но лицо его как-то одрябло, а блеск глаз потух. – Однако это свадьба – порок и грязь. Де Моне не достойны продолжать свой род.
- Да за что же ты так взъелся на них? – не унимался де Бошем. – И в чем провинился Джедайт?
- Пусть лучше спросит о грехах его папочки!
***
Медея мчалась, что есть сил, не чуя под собой скакуна. Дождь застилал ей глаза, платье грузом тянуло книзу, вожжи соскальзывали из ослабевших пальцев, но она держалась. Нет, Медея не могла подвести Джереда и не достичь цели. Ведь с ней его письмо! Быть может, это – его последнее поручение, последняя встреча с ней. Она должна… Что бы ни было в этом послании.
Свернув влево, девушка действительно вышла на широкую дорогу, превратившуюся в практически непроходимое препятствие. Гнать коня было совершенно невозможно, поэтому она перешла на рысцу, искренне надеясь добраться до рассвета. Главное – помнить об обещании. И не сорваться назад…
|
|
|
| |
|
|
|
|
30.03.2016, 12:39
| |
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 419
Регистрация: 06.05.2013
Пользователь №:
Статус: Offline
|
Часть 10.
- Я предлагаю тебе облегчить душу перед смертью, Август, - спокойно произнес Джеред, - что бы ты ни сказал, ты умрешь. И дело не в том, что ты хотел сорвать свадьбу моего товарища. Из-за тебя погибло четыре человека, и ты заплатишь за это. Но я достаточно милосерден, чтобы дать тебе шанс искупления.
- Мне не нужна исповедь, - несколько устало ответил Август. Они так и стояли друг напротив друга под дождем. – Я умер тринадцать лет назад, когда король де Моне впервые посетил герцогство. Пытался наладить связи, нажиться, так сказать.
- Откуда ты знаешь, что он хотел? – вскинулся Джеред.
- Я же тебе уже говорил, что порой кучер слышит больше дозволенного. Но у этого проходимца что-то не заладилось. Правда, убраться он не спешил: отдыхал, кушал, позволял себе вольности…
- Вольности? – насторожился де Бошем.
- Наверное, он так это называет, - холодно и яростно отозвался старик. – А вот моя изнасилованная дочка… До сих пор себя проклинаю, что взял ее во дворец тогда! Если бы он ее не увидел… Ей было всего пятнадцать. И она умерла через два дня после того, как он надругался над ней. Нет, я не думал о мести все эти годы. Но случай подвернулся. Знаешь, мне ничего не жаль, эта исповедь мне не поможет. Я слишком давно мертв и не раскаиваюсь, - теперь его вид был жалок. Стариковские руки тряслись, лицо наполнилось тупой усталостью. – Где там твой меч, де Бошем? Пора!
Но клинок выпал из рук Джереда и жалобно звякнул, стукнувшись о землю.
- Видимо, и этот грех придется взять на себя, - вздохнул Август, без всякого страха подошел к Джереду и поднял меч.
Через несколько секунд он скрылся во тьме. Де Моне не решился проверить, что с ним. В последний раз глянув в его сторону, мужчина до конца распряг коня и бросился за Медеей.
***
Когда Джеред добрался до охраны, он узнал, что Медея-таки нашла верную дорогу и была отправлена во дворец. С одной стороны, Джеред испытал огромное облегчение, с другой – ужаснулся. Едва поменяв коня, он бросился следом, благо, распогодилось. А Медея уже готовилась к приему Джедайта. Девушку выкупали, переодели и накормили. Одна служанку убирала спутанные волосы, другая подбирала наряды, «достойные приема у короля». А Медее хотелось выть от всего этого. Где-то там остался Джеред. Ради нее. Ради этого чертова Джедайта! Но почему нет траура? Почему этот человек, за прихоть которого было положено столько жизней, даже не являлся к ней, Медее, и не спросит о товарище. Джеред, наверное, щадил ее и приукрашивал его качества. Герцогиня еще ни разу его не видела, но уже испытывала какую-то неприязнь.
Наконец, момент настал, и Медею повели к будущему супругу. Ноги ее, обутые в изящные туфельки, казались свинцом, а корсетное синее платье – тисками. Но Леминг крепилась. Едва увидев в тронной зале высокого блондина, стоящего к ней спиной, девушка чуть не лишилась чувств. Но когда Джедайт обернулся, герцогиня потеряла сознание. Джедайт являлся точной копией Джереда.
Очнулась герцогиня уже в своей комнате на кровати. Около нее суетились служанки, но жениха не было. Медея не знала, хорошо это или плохо. Особенно когда одна из девушек произнесла:
- Вы были без сознания несколько часов, леди. Завтра утром ваша свадьба, вам нужно привести себя в порядок.
Мозг отказывался понимать происходящее. Леминг казалось, что она попала в ночной кошмар. Но ей не могло все привидеться! Эти черты, осанка… Она запомнила их навсегда. И это будет ужасом: выйти замуж за человека, так разительно похожего на возлюбленного, но не являющегося им. Однако она и тогда осталась покорной и не стала задавать лишних вопросов. В сущности, к чему они? Эта свадьба – неизбежность. Ей нужно радоваться, что, глядя на супруга, она сможет представлять любимого…
Ни оборки на белом платье, ни праздничная суета, ни розы не радовали Медею. Ей было все равно. Даже идя по дорожке к алтарю, она вовсе не испытывала волнения и старалась не смотреть на мужа. Ей хотелось лишь того, чтобы это все скорее закончилось. Увы, священник этого не знал.
И лишь в какой-то момент все переполошилось. Медея даже лениво обернулась на чьи-то возгласы.
- Ты украл мою невесту, брат, - раздался такой знакомый и родной голос. – Прости, но она – моя!
Все повыскакивали со своих мест, священник растерянно замолчал. Жених, осветившись улыбкой, отошел от невесты. И только Медея застыла на месте, не умея унять разбушевавшееся сердце. Он вернулся…
Неделю спустя
- Как же вы додумались до такого? – изумлялась Медея, глядя поочередно на обоих братьев.
- Конечно, это идея Джеда, - не заставил себя ждать разговорчивый Джеред, неудавшийся жених. Вольготно рассевшись на кресле, он продолжил: - Он потерял голову от девушки на портрете. Но мой братец настолько рационален, что не может жениться, не узнав невесту, и настолько безумен, что способен поставить под удар все государство.
- Каким образом? – с интересом спросила девушка, игнорируя насупившегося супруга.
- Он предложил на время поменяться местами. Сам поехал под личиной Джереда де Бошема (это девичья фамилия нашей матери), а меня оставил за себя. А я чуть не свел с ума половину королевства. Зная мой характер, Джед мог предположить это. Однако иногда я так здорово его передразнивал, что мне верили!
- Слава Небу, все открылось, и меня не будут считать за сумасшедшего! – буркнул Джедайт.
- Мог бы лучше поблагодарить за помощь. Быть королем – такая скукотища, - назидательно, но беззлобно погрозил пальцем Джеред, встал и направился на выход. – Ну, молодые, оставляю вас.
- Скажи, - повернулась Медея к мужу, когда дверь за его братом закрылась, - что было в том письме, котором я отдала страже, а потом и Джереду?
Какое-то время Джедайт молчал, когда крепче обнял жену и ответил:
- Я попросил его жениться на тебе, если не вернусь. Конечно, в завуалированной форме. Но он у меня сообразительный.
- Зачем? – изумилась леди де Моне.
- Я хотел тебе счастья. Джеред бы ради меня… Понимаешь? Да, это эгоистично. Но, в конце концов, я нашел лучшую девушку в Англии, - мужчина улыбнулся.
- А что, если бы ты не успел?
- Я бы непременно успел. Поняв, что ты честный и благородный человек, не способный на предательство, человек, который мерит не деньгами, а душой, я бы не смог опоздать. В противном случае, если бы я был в себе не уверен, не стал бы просить твоего отца держать свое имя в тайне.
- Папа… знал?
- И леди Амелия. Она тоже выходит замуж.
- За кого же?
Похоже, Медея больше не выдержит разоблачений.
- Думаю, Джеред не станет рисковать и женится прямо в герцогстве. Он не настолько терпелив, - загадочно улыбнулся Джедайт и поцеловал супругу в лоб.
«Теперь у меня тоже будет одна тайна за спиной, подружка! – весело подумала Медея. – Ну чем хуже наших грез о любви?»
|
|
|
| |
|
|
